Она до сих пор ощущала тот трепет, который маркиз своим поцелуем разбудил в ней. Теперь, когда они снова были вместе, ею владело странное возбуждение, какого она никогда не испытывала раньше и которое накладывало отпечаток на все, что она говорила и делала.

— Я не влюблена в него, — мысленно повторяла она, прекрасно понимая, что это не так и она лжет себе.

После обеда они еще час осматривали экспонаты выставки, а потом маркиз решил, что она устала, и отвез ее назад в дом Эме Обиньи.

— Вы сегодня снова ужинаете со мной, — сказал маркиз. — После чего я хотел бы с вами поговорить.

Сзади сидел кучер. И хотя он вряд ли мог подслушать их разговор, одно его присутствие делало близкое общение невозможным.

— Вы просите или приказываете? — уточнила Йола.

— Я прошу или, если угодно, умоляю вас, но ни за что не приму отказа.

Она и не хотела отказываться от его приглашения.

Вместе с тем она чувствовала, что их отношения становятся все более и более близкими, и не знала, как поступить. Она приехала в Париж, чтобы лучше узнать маркиза, выяснить, что он за человек. И вот теперь ей казалось, что все произошло слишком быстро. Ей было трудно думать об этом и даже дышать.

— Спасибо, что отвезли меня на выставку, — сказала она из вежливости.

— Это все равно что впервые сводить ребенка на детский спектакль, — с улыбкой ответил маркиз.

— Вы действительно так пресыщены жизнью? — удивилась Йола. — Вы должны были бы гордиться французской выставкой.

— Мне было трудно смотреть на что-то еще, кроме моей спутницы.

Пока они бродили из павильона в павильон, Йола ощущала на себе его взгляд. Она нарочно старалась не смотреть ему в глаза, опасаясь прочесть в них то, что маркиз говорил ей без всяких слов.

— Думаю, мы с вами довольно поговорили о прекрасной Франции, — произнес маркиз, когда они подъезжали к улице Фобур-Сент-Оноре. — Сегодня вечером я намерен поговорить о вас и, конечно, о себе.

— Вы хотите сказать, что Эме устраивает ради меня вечеринку? — предположила Йола.

— Я уже предупредил ее, что мы ужинаем вместе.

— Прежде чем спросить меня?

— Я же сказал вам, что не потерплю никаких отказов.

— А вы диктатор.

Она говорила непринужденно, и вместе с тем ей казалось, что она ведет с ним борьбу, что маркиз вторгается в ее жизнь, подчиняет ее себе, в то время как она еще к этому не готова.

— Думаю, я имею право быть диктатором, — возразил маркиз на ее обвинение, — равно как и на многое другое. Но я скажу вам об этом сегодня вечером. Будьте готовы; я заеду за вами в семь тридцать.

С этими словами он въехал на гравийную дорожку, ведущую к парадной двери дома Эме.

— Вы войдете? — вежливо осведомилась Йола.

Маркиз покачал головой.

— До того как мы увидимся с вами сегодня вечером, есть дела, которые требуют моего участия, — ответил он. — Извинитесь от моего имени перед Эме.

— Непременно это сделаю, и еще раз спасибо, — промолвила она, робко улыбаясь.

Маркиз, не выпуская поводьев, поцеловал ее руку в перчатке.

— Не забывайте обо мне, — еле слышно произнес он, чтобы его слов не услышал лакей, который уже спустился на мостовую, чтобы помочь Йоле выйти из экипажа.

Пальцы маркиза сжали ей руку. Йола невольно ощутила, как от этого прикосновения по ее телу пробежала приятная дрожь.

Маркиз наверняка догадался об этом — в глазах его вспыхнул огонь. Йола быстро вышла из экипажа и пошла к дому.