Молодой граф чувствовал себя самым несчастным человеком на свете. Все его мысли были только о Стилле, он жил только для того, чтобы видеть и слышать ее. Он совсем перестал появляться в свете, как того требовали его имя и положение. Здоровье молодого человека, страдающего от сердечных мук, пошатнулось. А скоро у Франца де Телека появился соперник, хотя графу это было, по-видимому, безразлично. Его ничуть не волновал весьма странный субъект, которого мы обязаны здесь представить, ибо характер и приключения последнего имеют прямое касательство к нашей истории.

Это был человек лет пятидесяти — пятидесяти пяти. Незнакомец ни с кем не общался, презрев условности, которым придают такое большое значение в обществе. Никто ничего не знал ни о его занятиях, ни о его прошлом. Сегодня чужестранца видели в Риме, завтра он гулял по Флоренции, всюду следуя за Стиллой. Считалось, что им владеет одна-единственная страсть: слушать примадонну, достигшую такой славы, что ее ставили на первое место среди мастеров мирового вокала.

И если Франц де Телек жил только мыслями о Стилле с той поры, как впервые увидел ее в неаполитанском театре, другой, эксцентричный, любитель пения вот уже шесть лет жил только ее искусством. Казалось, голос певицы был ему необходим, как воздух. Ни разу не пытался он увидеть артистку вне стен театра, никогда не делал попыток познакомиться с ней или написать ей. Но в каком бы городе ни выступала Стилла, в театре неизменно появлялся высокий мужчина в длинном темном пальто и широкополой шляпе, низко надвинутой на лоб. Таинственный незнакомец скрывался в забранной решеткой ложе, которую специально заказывал для себя. Он сидел там, неподвижный и молчаливый, в течение всего спектакля, но как только заканчивалась финальная ария Стиллы, исчезал. Пение других певцов его не интересовало.

Кто же был сей странный господин? Стилла пыталась узнать, но безрезультатно. А через некоторое время ее начало смущать обязательное присутствие в опере человека в темном. При одном его появлении актрису охватывал безотчетный страх. Разумеется, Стилла не могла видеть своего загадочного поклонника, сидящего в глубине ложи с опущенной решеткой, но она чувствовала его присутствие, постоянно ощущала на себе его надменный и суровый взгляд. Порой, в конце спектакля, она даже не слышала оваций ликующей публики. Мы уже говорили, что таинственный зритель не был представлен Стилле и, похоже, не стремился познакомиться с ней лично. Но зато все, что касалось ее, было предметом его внимания. Он приобрел прекрасный портрет певицы, написанный великим художником Микелем Грегорио. Стилла, прекрасная, трепетная и величественная, была изображена в лучшей из своих ролей. Портрет этот, безусловно, очень дорогой, стоил своих денег.

Если наш меломан появлялся на спектаклях всегда один и выходил из дому только для того, чтобы идти в театр, не следует думать, будто он жил в полном одиночестве. Компаньон, не менее странный, чем он сам.

Этого субъекта звали Орфаником. Сколько ему лет, откуда он родом и где жил прежде — никто не мог бы сказать. Орфаник уверял, а говорил он много и охотно, что является никому не известным ученым, талант которого остался незамеченным, о чем еще пожалеет весь мир. Многие полагали, и не без оснований, что Орфаник из тех изобретателей, которые широко пользуются поддержкой и кошельком богатых дилетантов.

Это был мужчина среднего роста, худосочный, с бледной и изможденной физиономией, о каких говорят «личико с кулачок». Имелся у него и отличительный знак: черная повязка на правом глазу. Глаз Орфаник потерял во время какого-то не то физического, не то химического опыта; носил он также и толстые очки с единственным стеклом, скрывавшим левый глаз зеленоватого цвета.