– Да иду уже.

Лаура спешно свернула листок, затолкала его обратно и опустила мешочек в свой рюкзак. А потом сломя голову сбежала с крутой лестницы на кухню, где папа уже накрыл на стол.

– Ну наконец!

Папа вынул из духовки противень, от которого поднимался ароматный пар.

– Опять не могла оторваться от книги, я угадал?

– Верно! – соврала Лаура и уселась за стол.

Честно говоря, ей очень хотелось рассказать папе о своей находке, но в голове всё ещё звучала последняя фраза стихотворения:

Ты тайну никому не выдавай…

По комнате плыл чарующий аромат помидоров, лука и сыра. У Лауры потекли слюнки. Папа таки готовит лучшую пиццу в мире!

Они разделили пиццу на две равные половинки, и у Лауры на тарелке оказалась большая порция. На самом деле даже слишком большая. Но когда тебя целую неделю держат на строгой диете, можно же хоть иногда по-настоящему оторваться…

– Как вкусно! – похвалила Лаура, жадно, с наслаждением откусив первый кусок. При этом она чуть не обожгла рот.

Папа покраснел от удовольствия и улыбнулся. Красавцем его назвать было сложно. Круглое лицо, обрамлённое реденькими волосами, часто спрятанными под кепкой, большой нос картошкой и румяные щёки. Отрасти он бороду погуще, он был бы похож на гнома из сказки. Хотя коротышкой он не был. Наоборот, его метр восемьдесят шесть выглядели очень даже внушительно.

Раньше Лаура невероятно гордилась папой. Он был таким сильным! Он мог спокойно поднять самый тяжёлый шкаф. А как часто он подбрасывал в воздух саму Лауру, особенно пока она была маленькая.

– Лети, мой ангелочек, лети! – звонко приговаривал он, радостно подкидывая её ввысь.

И маленькая Лаура тогда на самом деле верила, что улетит в самые небеса. Сейчас, вспоминая об этом, она даже тихо посмеивалась над собой.

– О чём ты думаешь? – спросил папа.

– Я думала о том, как было раньше, – ответила Лаура, прожевав кусок пиццы. – О том, как ты меня подкидывал в воздух. И какой замечательный домик ты мне построил в саду. И как часто мы были вместе…

Стоило ей сказать это вслух, как она с болью почувствовала, как давно всё это было. То время осталось далеко позади… Время, когда они были настоящей семьёй. Когда Лаура жила с обоими родителями и маленьким братиком на этой старой прекрасной вилле с восьмиугольной башней.

– О! Ну тогда ты, наверное, уже не помнишь, как я действовал вам на нервы! – папа аж фыркнул от внезапно разобравшего его смеха.

Когда он смеялся, рот его широко растягивался, обнажая белые сверкающие зубы. И возникало ощущение, будто смеются не только губы, а всё лицо: особенно озорные голубые глаза, вокруг которых собирались весёлые морщинки.

Его смех был настолько заразительным, что все печальные мысли, как по мановению волшебной палочки, тут же исчезли из Лауриной головы. Папа словно прогнал их волшебным смехом, как солнце прогоняет ночную тьму. И, глядя в его смеющиеся голубые глаза, Лаура не удержалась и захохотала, почти подавившись последним кусочком пиццы. Откашлявшись, отсмеявшись и запив остатки пиццы апельсиновым соком, она уже спокойно возразила:

– Ничего такого не было!

– Ещё как было! Ты что, не помнишь, сколько раз ты просила меня почитать тебе или рассказать сказку? Но мне же постоянно надо было доделать очередной стол или шкаф! Читать приходилось маме, а ты вопила, потому что тебе не нравилось, как она читала.

– Неправда!

– Ещё какая правда! Потом ты, конечно, привыкла. А помнишь, как я по воскресеньям заставлял тебя и Элиаса ходить со мной в лес, когда вам так хотелось поехать в парк развлечений? И когда после долгой борьбы, во время которой мне приходилось подкупать вас игрушками, вы таки соглашались… Разве ты не помнишь, как вы скучали во время тех прогулок?

А… ну да, прогулки в лесу.