От крика Веллия тотчас проснулась и вскочила на ноги.

Конан бросился к ней, словно голодный лев на готовую умчаться прочь антилопу. Прежде чем крепкие пальцы варвара сжали ей горло, женщина успела пронзительно закричать. На ее крик со стороны замка и ворот поспешили стражники, в воздухе засвистели стрелы.

— Не стреляйте! — во всю силу своих легких взревел киммериец. — Одно движение — и я задушу ее! Увидев, что госпожа их полностью во власти Конана, красавцы-стражники опустили луки. Но стрелы их уже успели пронзить второго из слуг Шумри, который бился теперь в агонии на траве. Его товарищ, к шее которого присосался цветок, уже не двигался, испустив дух от потери крови. Больд также лежал, упав навзничь.

— Ты ранен? — нагнулся над ним встревоженный немедиец.

Тот покачал головой, с трудом приподнялся и сел.

— Стрела ударила мне в грудь, — сказал Больд. — Смотри.

Сквозь прорехи в одежде Шумри увидел кольчугу из очень мелких колец. В месте удара стрелы она блестела, точно посеребренная.

— Она спасли тебя еще раз, — прошептал Шумри. — Я же тебе говорил…

— Бросьте луки и мечи в одну кучу! — громко распоряжался между тем Конан. — И не вздумайте шутить или утаивать оружие. Иначе ее хрупкое горлышко в один момент хрустнет — точь-в-точь как куриная шейка! Больд поднялся на ноги, пошатываясь, подошел к киммерийцу и встал рядом.

— Не только мечи и луки, но также лопаты, подсвечники и все остальное, — добавил он.

Шумри поразило, что здесь были не только охрана и слуги-мужчины, но и девушки. Растрепанные, полуодетые, оставившие впопыхах постели красавицы сжимали в руках кто что успел схватить: бронзовый подсвечник, топор, шило, ножницы… на их лицах была такая ненависть и решимость, что не оставалось сомнений, насколько они преданы своей госпоже.

Неожиданно Больд изо всех сил оттолкнул Конана. Краем глаза он успел заметить, как одна из молоденьких служанок та, что встречала Конана и Шумри у дверей замка и угощала вином — сумела подкрасться в темноте за спину киммерийцу и, размахнувшись, занесла кинжал над его левой лопаткой.

— Получай же, зверь! — крикнула она, нанося удар двумя руками, но кинжал просвистел мимо цели и вместо лопатки Конана вонзился в плечо оттолкнувшего его Больда.

— Я убью ее! — взревел Конан, и в падении не выпустивший ведьмы и увлекший ее за собой на землю.

Он сжал ее горло с такой силой, что Веллия захрипела и закатила глаза.

Шумри бросился к Больду.

— Ничего, ничего, рана не глубокая, просто царапина, приговаривал он, разорвав рукав и стараясь рассмотреть в призрачном лунном свете узкий разрез, из которого струился темный ручеек крови.

— Рана не глубока, — пробормотал Больд, отводя его руки. — Но эта милая девушка обмакнула кинжал в яд. Должно быть, цветы уступили его ей… Не суетись, друг. Я рад, что последние капли моей жизни истрачены именно так…

Он откинулся головой на землю и прикрыл глаза. По его изможденному, болезненному лицу прошла судорога, после чего все черты словно разгладились и налились покоем.

— Живо оружие в одну кучу, иначе я убью ее! — повторил Конан. — Шумри, разрази тебя Кром! Не забывай про порошок! Немедиец отвел глаза от успокоившегося Больда и послушно вдохнул несколько раз порошок горной травки.

Веллия, слабо извиваясь в мощных руках киммерийца, прохрипела, обращаясь к своим возлюбленным, игрушкам и слугам: — Делайте… что он говорит…

Стражники и служанки нехотя стали бросать на землю свои стальные и бронзовые орудия. Двигались она как-то замедленно, словно в полусне.