Так что риск в данном случае так и так присутствует. Если Залина сообщит Ладу о «встрече на тему печати», то возможные неприятности будут. Ну и, соответственно, лучше знать, чем не знать. Возможно, вообще не имеет смысла с этой печатью связываться, возможно — нужно соломки подстелить в определённое место.

И, соответственно, вопрос подобного типа, обращенный к выказывающей благорасположение ко мне тётке (да прямо скажем, дочку свою ко мне в койку пихающей), видится мне относительно приемлемым риском.

— Кажется я поняла вас, Гемин, — задумчиво протянула Залина. — Думаю, стряпчий издательства не откажется ответить на пару ваших вопросов.

— Буду крайне признателен, — довольно глубоко склонился я в поклоне.

На этом и распрощались, я присел в приёмной, а через десять минут ко мне подошёл довольно пенсионного вида кадр, представившийся «господином Арносом, стряпчим Терских Ведомостей».

— И что же за консультация вам нужна, юноша? — довольно снисходительно проскрипел он, что я великодушно проигнорировал.

— Меня, господин Арнос, интересует вопрос статуса шестнадцатилетнего по отношению к родителям, ограничено ли право собственности его волей последних, каковые обязательства он несёт перед ними по закону.

— Понятно, юноша, — покивал стряпчий. — Я не профильный специалист, но вам же достаточно общего представления? — на что я кивнул. — Тогда слушайте, в законах благословенного Анта…

И понесло старичка, как на трибуне. Впрочем, по делу он тоже говорил, нельзя не отметить.

Итак, выходило, что всё зависит от сословий. То есть, у сословий до девятого, совершеннолетием считается двадцать один год, и до этого возраста «чада в воле родителей», совсем и вообще. С девятого по четвёртое — до шестнадцати, собственно, ограничено гимназией, после которой власть над окончившим гимназию «только у мудрого правительства Благословенного Анта».

И с четвёртого класса — четырнадцать лет.

Правда, есть нюансы: возрастной ценз на должности, момент того, что дитёнок в ряде случаев значится «на сословие или более ниже», причём почему у строго определённых классов так — я толком и не понял.

По моей же ситуации было так: до шестнадцати лет или окончания гимназии я, по закону, прав не имел вообще. Ни на собственность, ни на что-то ещё. Всё Ладово, вне зависимости от источника получения благ, более того, жизнь и здоровье также принадлежит ему и в его воле, законом не защищается.

На вопросы о «беспределе над чадушкой» стряпчий искренне изумился: дети — редкость, усилия по их зачатию пусть приятны, но не всегда дают результат не только в обозримые сроки, но и вообще. И, кстати, вопрос с внебрачными детьми оказался весьма занятен: беременные девицы оказались «лакомым кусочком» в плане брака. То есть после рождения спиногрыз автоматически становился ребёнком «мужа».

Очевидно, за счёт искусственных механизмов, инстинкт «продолжения рода» сменился на «выживание вида», прикинул я.

Так вот, с шестнадцати лет, например, я могу спокойно открывать счёт в «государственном банке Анта». И доступ к нему буду иметь только я, либо чиновники и по суду. А Лад — только если я сам ему дам доступ.

Далее, юридически родители, в старости, также от «неблагодарности детей» ничем не защищены, как дети от «педагогизма родителей» в детстве.

Как поведал мне стряпчий, что ежели воспитал ребёнка так, что тот тебе сухую корку жалеет, то сам виноват, и государственные службы тут не причем.

В общем, если Залина Ладу не «настучит», с облегчением заключил я, прощаясь со стряпчим, так и не узнает пучеглаз о моём возможном «тайном доходе».