|
В Стерлинге, где они побывали в лавке шотландских тканей, она сначала пришла в восторг, а потом была разочарована, узнав, что у клана Монтгомери нет своих цветов. Кайл утешил ее пледом расцветки клана Кэмпбеллов, заявив, что Трот вправе носить его, потому что его мать происходит из этого старинного рода. С тех пор Трот не расставалась с зеленым клетчатым пледом. Когда она набрасывала его поверх китайской туники и штанов, впечатление получалось странным, но очаровательным. Трот устремила взгляд вдаль. – Здесь два ручья, а не один. У подножия холма они сливаются. – Один из них называется ручьем Горя, а второй – ручьем Отчаяния. Вот еще одна причина, по которой замку дали такое прозвище. Трот состроила гримаску. – Мрачные люди эти горцы! – В романтических историях Вальтера Скотта о горцах есть немало правды, но этим людям всегда жилось нелегко. – Он посмотрел на север, в сторону Киннокберна. – Думаю, мама вышла замуж за моего отца главным образом для того, чтобы ее клан не вымер от голода. Она была Киннокбернской девой – этот титул переходил по наследству, его носили вожди нашей ветви клана Кэмпбеллов. Ее единственным богатством была красота, поэтому она отправилась в Лондон и нашла лорда, который настолько обезумел от любви, что согласился на все ее условия. – Рексхэм – обезумел от любви? – изумилась Трот. – Трудно поверить, но это правда. Отец обожал ее. – Кайл встал, подал Трот руку и зашагал по тропе. – В брачном контракте было указано, что земля, доставшаяся в наследство моей матери, навсегда останется в пользовании арендаторов из ее клана. Так она позаботилась о том, чтобы их не согнали с обжитых мест, – такое часто случается в горах. – И ваш отец согласился? Пожалуй, я все таки начну уважать его. – Он вспыльчив, но его чувством справедливости можно только восхищаться. Он понял, как мать привязана к своей земле и клану, как она стремится всеми силами помочь ему. Несколько месяцев в году она проводила в Шотландии, ходила босиком, закутавшись в плед, как какая нибудь жена фермера. И мы, дети, тоже часто бывали здесь – особенно я, поскольку на меня была возложена обязанность заботиться о членах клана. – И вы тоже бегали здесь босиком? – Разумеется. – Это многое объясняет, – задумчиво проговорила Трот. – Местным фермерам повезло, что вашей матери удалось заключить такую сделку. Она любила мужа? – Думаю, да. Но оба ставили долг превыше личных желаний. Вероятно, этот долг и связывал их неразрывными узами. – Наверное, ваша мать была незаурядной женщиной. – Она понравилась бы тебе, Трот. Вы с ней полюбили бы друг друга. Трот поплотнее запахнулась в плед. – Я хотела бы познакомиться с ней. – Люсия очень похожа на нее. Все мы унаследовали материнскую внешность. Тропа становилась все круче, зигзагами шла по склону, что удлиняло путь, но позволяло сберечь силы. Несколько раз путникам пришлось делать привалы, однако Трот ни разу не предложила вернуться обратно. Когда они, наконец, вошли в открытые ворота самой нижней из трех стен замка, Трот в изнеможении прислонилась к тенистому дереву. – В следующий раз, задумав такое восхождение, напомните мне вовремя удрать, – задыхаясь, попросила она. Трот уже собиралась присесть, как из куста под деревом выглянула ощетиненная пушистая морда с оскаленной пастью. Испуганно вскрикнув, Трот попятилась. – Что это?! Кайл поспешно отвел ее подальше. – Дикая кошка. Видишь полосы и бакенбарды? Это близкая родственница полосатой кошки твоей бабушки. |
