Стоя на постоялом дворе, он пробормотал по-индийски: «Глупец или еще хуже».

— Сэр? — Из конюшни вышел конюх, глядя на него в недоумении и не понимая, что делает здесь джентльмен.

— Я не тебе! — Каллум опомнился и сменил тон. — Мне нужна лошадь, чтобы добраться до Флэмборо-Холл. Потом грум пригонит ее вам назад.

Конюх ничего не мог понять и продолжал подозрительно смотреть на него: почему джентльмен вдруг оказался у них — пеший, в таком виде и, скорей всего, без денег в кармане? Хочет взять лошадь — не экипаж, а лошадь.

Каллум медленно ехал домой и думал, что пытался быть с Софией честным. Он не хотел и не имел права полюбить, чтобы потом не рисковать. Именно не рисковать, потому что нельзя быть ни в чем уверенным в этой жизни: он уже потерял близкого человека и не хочет потерять вновь. А она, интересно, понимает разницу между страстью, физическим влечением и настоящей привязанностью? Он не хотел делать ей больно, не хотел и разбить ей сердце второй раз — ведь она уже потеряла жениха. И все же… Скупая улыбка тронула уголки рта при воспоминании, с какой страстью она отдавалась его поцелую и объятиям.

Ясно было: несмотря на полное отсутствие опыта, она чувствовала себя в его объятиях просто великолепно.

Он все еще предавался этим приятным мыслям, когда подъехал к Холлу и бросил поводья подбежавшему груму.

— Я взял лошадь в «Черном лебеде», в деревне Лонг-Веллинг. Пусть кто-нибудь отгонит ее обратно.

— Конечно, сэр. Мисс Лэнгли была здесь и вернула экипаж, сэр. Уилкинс повез ее домой.

— А! Она выиграла наше пари! — весело рассмеялся Кэл. — Надеюсь, вы с Уилкинсом будете молчать о моем проигрыше?

Он вошел в кабинет Уилла, его тело все еще было полно воспоминаний, довольно интригующих и только временно укрощенных длительной физической нагрузкой.

— Вот и ты! Как дела? — Уилл поднялся ему навстречу, отложив в сторону перо, лицо его просветлело. — Ты выглядишь гораздо лучше, даже появился румянец на щеках. София сказала «да»?

Уилл с энтузиазмом встретил идею брата жениться на Софии. Кэл подозревал, что старший брат всегда беспокоился о семье Лэнгли, даже хотел помочь им, но не смог, натолкнувшись на стену вежливого отказа.

Кэл невольно устремил взгляд на портрет над камином — три брата вместе. И посередине Дан, именно его любила София. Потом спохватился, что Уилл все еще ждет ответа.

— Сначала она сказала: «Возможно». Потом мы поехали осмотреть дома, и нам больше понравился тот, что в Лонг-Веллинге. Потом кое-что произошло, и теперь я не знаю, что будет дальше.

— Что произошло? — Уилл вопросительно поднял бровь.

— Ничего особенного, — спокойно ответил он на вопросительный взгляд брата, — но тем не менее она выйдет за меня, хочет она того или нет. — И снова взглянул на портрет. Дан улыбался, и этого было достаточно, чтобы вызвать в памяти эффект присутствия: показалось, что брат слушает сейчас их разговор. И снова Кэл ощутил внутри зияющую пустоту. Надо постараться не думать об этом. — Я ей дал время подумать. У нее есть ночь, завтра утром узнаю ответ.

Он не сказал, что его так и подмывало сейчас же ехать к Лэнгли и все выяснить, но годы, проведенные в Индии, где он занимался торговыми контрактами, приучили его к терпению: он прекрасно знал, как важно сделать паузу и заставить партнера беспокоиться. Кончится тем, что он сам предложит то, от чего раньше отказывался.