Баумгартнер кивнул.

— Она не узнает, что мы там.

— Будьте осторожны, — сказал мой дедушка. — Она более могущественна, чем кажется.

Одна из его колдуний вышла вперед, ее тон был злобным, что в значительной степени соответствовало выражению ее лица.

— Мы знаем, кто и что она. Мы устанавливали защитные заклинания. То, что вы не обучены бороться с ней, не значит, что мы не сможем с этим справиться.

— Это не проблема обучения, Симпсон, — произнесла Мэллори, и в ее голосе не было гнева. Просто усталость. — Ты слышала, что она собирается сделать?

— Что по твоему мнению она собирается сделать, — ответила Симпсон, закатив глаза. — «Гданьская Рукопись» не гримуар. Это чушь собачья, а ты ищешь в ней скрытый смысл.

— Сорша даже не обучена, — сказал Баумгартнер так, словно это могло быть какой-то защитой от магии. — Даже если рукопись имеет силу, то она бы никак не могла сотворить магию в таком масштабе. Наваждения, погода, ультиматум — все это ради шоу. Она рисуется.

Я посмотрела на каждого из них, на колдунов, которые отказывались верить, что мир не совсем такой, каким они его себе представляют, прописан не так, как они считают. Оттого, что они отказывались видеть правду и шли навстречу грядущей опасности, нарастал гнев. И этот гнев сопровождала жалость, потому что они живут в таких простых мирах, таких обусловленных их собственными предрассудками.

— Даже если я ошибаюсь, — строго произнесла Мэллори, ее глаза сузились до угрожающих прорезей, — вы бы предпочли подготовиться к худшему и быть приятно удивленными, или же просто явиться с вашим высокомерием и быть потопленными водой?

Колдунья закатила глаза.

— С тобой всегда какая-нибудь драма, Белл.

— Симпсон, — промолвил Баумгартнер. — Сосредоточься.

Симпсон прикусила язык, но снова закатила глаза.

— У меня есть регулятор, — сообщила Мэллори. — Небольшое заклинание, которое ослабит ее магию, не позволит ей придать Эгрегору физическую форму. Мне просто нужно подобраться как можно ближе, чтобы использовать его.

— Воспользуйся шансом, когда он предоставится, — сказал Уилкокс. — Давайте поставим ее на место. — Он указал на точку в музыкальном павильоне рядом с парком. — Машина, в которую ее посадят, будет здесь. Она магически и физически защищена, и готова выдвинуться в любое время.

— И вы на этот раз действительно сможете ее сдержать? — высокомерно спросил Баумгартнер, как будто именно он выложился по-полной в «Тауэрлайне». По существу, он не приложил ни малейшего усилия. Мое мнение о нем, до того, как зашла в помещение, и так не было высоким. А от этого оно стало еще хуже.

— Полицейские заверили меня, что смогут. Вы поможете нам ее туда усадить?

— У нас есть опыт сдерживания, — ответила Симпсон.

Я сомневалась, что это правда, и что она когда-либо «сдерживала» что-то более крупное, чем какая-нибудь птица или полевая мышь. Но не стала придираться вслух.

— Тогда давайте занимать позиции, — сказал Уилкокс, и мы пошли к двери, а потом снова на улицу в мороз.

— Ну, — произнесла я. — Все прошло так, как я ожидала.

— Гребаная бюрократия, — сказал Катчер. — Но да, собрание вполне оправдало ожидания.

— Да что такое со сверхъестественными и бюрократами? — спросила Мэллори.