Смирившись с неизбежным, злая на саму себя и всех окружающих. я решила не искушать судьбу. послушно допила оставшийся отвар и провалилась в чёрную дыру она без сновидений. Не исключено. что знахарь подсыпал в кувшин успокаивающего. Потому что отдохнула я отлично.

Наутро мне выдали мои джинсы и майку. выстиранные и высушенные, я пережила плотный завтрак в обществе Атея и совершенно здоровых, но немного смущенных Яны и Захара. и мы вчетвером отправились через туманную воронку в столицу Заоблачной.

Вырий Яр блестел от солнца и капель недавно прошедшего дождя. Нарядные улицы шумели празднично одетой толпой.

Почти как в день суда, но совсем другим настроением. В воздухе плыли вкусные ароматы пирожков, жареного мяса, сладостей, смешиваясь с густым медовым запахом того самого напитка. что я пробовала на тризне по Нечаю. Вспомнив бывшего предводителя оборотней. я загрустила. Ещё недавно город был полон мертвыми телами и звенел тишиной. А сегодня жизнь вернулась на его вымощенные камнем тротуары, в таверны с распахнутыми дверями и в празднично украшенные витрины лавочек.

Яна с Атеем шагали впереди. Мы с Захаром чуть поодаль. Студент упрямо держался меня с самой Обитепи и постоянно что — то корябал карандашиком в своём блокноте с растрёпанными страничками. Через грудь наискосок висела сумка с клапаном. Папина сумка. Я дернула за ремень раритета:

— Давай я понесу!

— Не надо! — чуть ли не испугался Захар. — Я сам! Ты не волнуйся. я потом отдам! Всё на месте — и книга и перо!

— Боги, я просто хотела понести сумку! — усмехнулась я.

— Ты и так много сделала. — серьёзно ответил парень. — Тебя саму на руках носить надо. только Агей не позволит.

Я от души рассмеялась. но тут же застонала. схватившись за грудь. Лёгкие обожгло огнём. мышцы снова заныли. Да что ж такое? Ещё и Агей мгновенно оказался рядом, беспокойно затянул в глаза. поддержав под руку.

— Ты в порядке?

— Нет! — рявкнула я от досады на чрезмерную заботу — Но нянек мне не надо!

В ответ я услышала обиженное бурчание. типа «для её же блага стараюсь». и остаток пути до главной площади проделала под ручку с волком.

Перед бурсой были расставлены стопы. накрытые вышитыми скатертями. Празднество было в самом разгаре. Ведьмы и волхвы, пешие и русалки. оборотни всех видов и белобородые старцы сидели вперемежку на лавках пили медовую брагу. закусывали аппетитными пирожками и овощными нарезками, смеялись и болтали обо всём. В центре этой вакханалии я заметила пышнотелую красавицу в поварском колпаке. а рядом с ней — беса в совершенно невообразимом ярком наряде и широкополом сомбреро. Помахав им рукой. поморщилась от боли и окликнула:

— Олена! Рамон!

— Мучача бруха! Живая!

— Лапонька моя! Как же ты? Надо было хорошенько отдохнуть, праздников ещё много будет!

Повариха нежно стиснула меня в объятиях, чуть не раздавив от избытка чувств, а Рамон раскланялся, точно испанский сеньор, подметая полой сомбреро пыльную мостовую. Я ответила с искренней радостью:

— Да вот, пока не померла! Мне приглашение прислали, неловко было отказываться!

— Ишь ты! — с уважением протянула Олена, разглядывая руны свитка. — За почётный стол богов! Понимаю твою спешку!

— Да я ж читать не умею, — удивилась я. — А что, у богов ВИП-столик?

— Да вон там! — кивнул Рамон куда-то в сторону бурсы. — Там и иностранные послы сидят.

Я оглянулась на Атея. Не очень хотелось официоза. Побыть с друзьями, с теми, кто стал дорог и близок за несколько дней несчастий, — вот это праздник! Мне не терпелось поговорить с Опеной по душам, поплакать на её теплом мягком плече о тех воспоминаниях, которые все еще жгли душу, рассказать ей о папе, о маме, о моих снах… Хотелось посмеяться над шуточками Рамона, ощутить молчаливую поддержку Яны, по подкалывать рассеянного, но доброго Захара… Узнать, наконец, о судьбе Жанны…

Похоже, волк понял мой умоляющий взгляд.