Я сидела, настолько пришибленная этой волной эмоций, исходившей от них, что боялась вздохнуть. В этот момент в моей голове раздался ехидный голос:

— Опоздала, сестрёнка! Занят красавчик!

— Иди ты! — огрызнулась я Дале в ответ. — Никаких видов на него не имела!

— Можешь врать кому угодно, — близняшка внезапно появилась передо мной. Зеваки шарахнулись от неожиданности, но тут же переключились на обсуждение пленницы в клетке. Дала передёрнула плечами и продолжила самодовольно:

— Если кто и знает, что у тебя в голове, так это я!

— Ты не можешь знать то, чего я сама не знаю! — рассердилась я. — И мне неинтересны ни любовь, ни флирт, ни парни вообще!

— Ни Агей в частности! — хмыкнула Дала. — Ну-ну… Ври дальше.

— А как ты, интересно… — я запнулась, не зная, как назвать то состояние, в котором пребывала близняшка: полупрозрачное, но такое реальное, что, коснувшись её, я ощутила пружинящее тело, похожее на желе.

— Эй! Руки! — возмутилась она. — Здесь, в Заоблачной, я могу принять любую форму. Могу стать призраком или голосом в твоей глупой башке. Могу вообще уйти так глубоко, что ты больше меня не услышишь. Но не надейся на это!

— Девочки, не ссорьтесь! — озабоченно окликнул нас Агей. — Сейчас пойдём в бурсу, запишу вас на следующий год на учебу, потом в общежитие устрою, а там… Мне будет нужна ваша помощь!

Я глянула на волчицу. Она снова улеглась в той же позе уставшей старой собаки и безучастно следила прозрачно-светлыми глазами за движением на площади. Меня пронзило острое чувство жалости. Каким бы ни было её преступление, Яна выглядела смирившейся со своей судьбой. Захотелось обнять её, прижать большую породистую голову к груди, укрыть от всего мира… Успокоить, сказать что-то ласковое… Она убила, да, но убила убийцу, человека с гнилой душой, которого и человеком-то назвать было сложно. И теперь умрёт за этот, в общем-то, благой поступок!

Я прижала руки к груди, ощутив тёплое биение двух амулетов, и Дала сдавленно прошептала:

— О, бесы Нави! Нельзя же так сразу! Лада, прекрати!

— Прекратить что? — удивилась я, очнувшись от созерцания жутких подробностей убийства маленькой девочки, которые вихрем пронеслись в моей голове.

— Ты мне всё транслируешь, забыла? — Дала потёрла лоб и кивнула на волчицу. — Это она тебе показала?

— Не знаю, — растерянно ответила я, пристально глядя на Яну. Она трясла ушами, словно пытаясь избавиться от моего присутствия в своей голове. А я всё смотрела и смотрела на мысли оборотни, как будто присосавшись, не могла оторваться, читая эту увлекательную книгу…

Умная, храбрая до безрассудности, безжалостная к плохим, равнодушная к хорошим. Нет, с Агеем её связывает не любовь, а дружба, с раннего детства они были, как брат и сестра… И да, она честная, она знает закон, она согласна принять наказание.

— Нет, так нельзя… — пробормотала я, и Агей дёрнул меня за руку:

— Ты чего?

Связь с волчицей прервалась. Я ощутила жуткую слабость, упадок сил, ноги подогнулись сами собой, и если бы Агей не поддержал меня, свалилась бы прямо на булыжники площади. Дала пожала плечами:

— Эмпатия — страшная штука! Мне-то ничего, противно только. А вот ей нужна подзарядка.

— Так вы телепатки! — догадался Агей. — Читаете мысли?

— Чувства, эмоции, ауру, — Дала одёрнула платье с таким видом, будто это было самой обыденной вещью на свете.