Керрик улыбнулся отцу. Ему было восемь лет, и это была его первая охота с мужчинами. Это было самое важное событие в его жизни.

– Ты напился? – спросил Амахаст. Керрик кивнул.

Он знал, что воды больше не будет, пока не наступят сумерки.

Это было одно из правил, которому учились охотники. Когда он жил с женщинами и детьми, то пил, когда бы ни почувствовал жажду, а если был голоден, то собирал ягоды или ел свежие корни, которые тут же выкапывал. Но теперь нет. Теперь он шел с охотниками и делал то, что делали они, шел от восхода до заката без еды и питья. Он гордо держал свое маленькое копье и старался не вздрагивать от испуга, когда что-нибудь трещало в джунглях позади него.

– Спускайте лодку, – приказал Амахаст.

Мужчин не нужно было понукать: крики мургу становились все более громкими и угрожающими. В лодке было довольно мало груза: только их копья, луки и колчаны со стрелами, шкуры оленей и мешки с экстазом. Они столкнули лодку на воду, и Хастила с Огатиром держали ее ровно, пока мальчик ставил туда большой горшок, в котором лежали горячие угли из костра.

Позади них, на берегу, Дикен попробовал встать, чтобы присоединиться к ним, но сегодня он был слишком слаб. Его кожа побледная от усилий, и крупные капли пота покрыли лицо. Амахаст подошел, опустился рядом с ним на колени, взял за угол оленью шкуру и вытер раненое лицо мужчины.

– Отдохни немного. Мы отнесем тебя и лодку.

– Лучше бы мне подождать здесь вашего возвращения. – Голос Дикена звучал хрипло, он задыхался и говорил с трудом. – Это будет лучше для моей руки.

Его левая рука выглядела очень плохо. Два пальца на ней были оторваны, когда крупный зверь из джунглей однажды ночью по ошибке забрел в их лагерь. Они ранили его своими копьями и прогнали в темноту. Поначалу рана Дикена не казалась серьезной, охотники жили и с более худшими, и они сделали для него все, что могли. Промывали рану в морской воде, пока она не перестала кровоточить, затем Огатир наложил повязку из мха, который собирал в высокогорных болотах. Но этого оказалось мало. Ладонь сначала покраснела, потом почернела, а потом черной стала и вся рука Дикена. Кроме того от него отвратительно пахло. Скоро Дикен должен был умереть. Амахаст перевел взгляд с распухшей руки на зеленую стену джунглей.

– Когда звери придут за моей душой, ее не должно быть здесь, чтобы они ее не съели, – сказал Дикен, проследив направление взгляда Амахаста. Его рука сжалась в кулак. Он сжимал и разжимал пальцы, показывая при этом кусок камня, лежавший на ладони. Камень был достаточно остер, чтобы перерезать им вены.

Амахаст медленно встал и отряхнул песок с обнаженных колен.

– Я увижу тебя на небе, – сказал он, и его бесстрастный голос прозвучал так тихо, что только умирающий услышал его слова.

– Ты всегда был моим братом, – сказал Дикен. Когда Амахаст отошел, он отвернулся и закрыл глаза, чтобы не видеть, как они уплывают.

Лодка была уже в воде и слегка покачивалась на слабой зыби, когда Амахаст догнал ее. Это было хорошее, крепкое судно, выдолбленное из ствола большого кедра. Керрик сидел на носу, раздувая на камнях, лежавших там, небольшой костерок.