|
Двери Большого совета по праву открывались перед ними. Франческо был одним из таких молодых людей. Работая во благо Венеции, он изучил все тонкости государственного управления, впитывая эту науку от старших. Совершенно необходимая для государственного деятеля вещь с учетом того, что конституция республики была главным образом устной. Как правило, послы приводили с собой сыновей, чтобы познакомить их с основами дипломатии. Некоторым молодым патрициям, так называемым барбарини, избранным по жребию в день святой Варвары, дозволялось присутствовать на заседаниях Большого совета до достижения ими положенного возраста. Таким образом государственные служащие позволяли своим отпрыскам на практике изучать функционирование всех институтов власти. Для отпрысков аристократических семей карьера была расписана заранее: Большой совет, сенат, синьория, посольства, Совет десяти, вплоть до должности прокуратора, сиречь дожа, верховного владыки Венеции. Такая политическая культура представляла собой краеугольный камень могущества республики, возвысившейся во многом благодаря талантам ее представителей, даже если расчеты венецианских аристократов оборачивались порой провалом. Союз дожей с Флоренцией против Милана, скрепленный тремя веками ранее мирным договором в Лоди, позволил Светлейшей содействовать свободе Италии, одновременно сохраняя собственный независимый статус. Помимо посольства в Константинополе, наиболее престижного, Венеция имела большие представительства в Париже, Лондоне, Мадриде и Вене. Раздел Средиземного моря между турками и католическими флотами, слегка уменьшивший ее господствующее положение в Леванте, также позволил Венеции укрепить свое положение. Хотя и не республика породила политику, но, будучи хозяйкой морей, центром пересечения культур и виртуозом двуличия, она дала миру представителей аристократии, не уступавших таким итальянским символам, как Макиавелли с его «Государем» или флорентийское семейство Медичи.
Франческо в полной мере обладал прагматизмом, талантом публичной фигуры и ловкостью в ведении дел — торговых, юридических, дипломатических или финансовых, — являясь достойным наследником аристократического венецианского духа. Шагая по коридорам дворца с письмом в руке, он в который уже раз подумал, что быть дожем Венеции — отнюдь не синекура. Очередной дворцовый страж поднял алебарду, давая ему пройти, и снова принял положенную стойку. «Совет десяти прав, — размышлял Лоредано. — Действовать нужно быстро». Начиная с XII века атрибутика дожей не переставала усложняться. Свидетельства тому знамя святого Марка — символ инвеституры, службы после заутрени по каролингским обычаям, византийский балдахин и пурпур, корона, поддерживающая шапочку дожа. Но при всем том венецианцы всегда тщательно следили, чтобы правитель города не смог узурпировать власть. Его полномочия, сперва ограниченные лишь моралью общины Венеции, были вскоре введены в определенные рамки синьорией — ассамблеей правящей элиты города. И поныне самые могущественные семейства, начавшие в свое время экспансию полуострова, обеспечили себе приоритет в принятии важных решений. Хотя Венеция и тщательно оберегала себя от всех форм абсолютной монархии, государство при этом жестко обозначало границу между так называемым народовластием, продлившимся лишь миг, и влиянием этих семейств, которым город был обязан своим процветанием. Как и все венецианцы, Франческо тосковал по золотому веку, времени взлета Венеции и ее колоний. В ту пору он мог бы быть если и не единственным капитаном на борту, то по крайней мере одним из активных деятелей грандиозного мероприятия, именуемого завоеванием. Безусловно, он наслаждался своим титулом и церемониалом, окружавшим его персону. Но иногда ощущал себя узником своей должности, rex in purpura in urbe captivus* — король в пурпуре, в городе — пленник… Когда его провозгласили дожем в соседней базилике, он предстал перед ликующей на площади Сан-Марко толпой, прежде чем ему вручили рогастый чепчик на верхней ступени лестницы Гигантов. |
