До высвободилась и устремилась к двери. На первом этаже она никак не могла найти свое пальто. В одной из комнат вновь появилась Жанна Мюрно и протянула его ей.

— Не будьте ребенком. Мне нужно с вами поговорить. Вы наверняка не ужинали. Поедем со мной.

В такси Жанна Мюрно назвала адрес одного ресторана у Елисейских Полей.

Когда они сели по разные стороны от настольной лампы, лицом друг к другу, До заметила, что движения Жанны напоминают Микины, но как-то карикатурно, потому что она намного крупнее. Жанна перехватила ее взгляд и заявила с досадой в голосе, как если бы глаза выдали мысли До:

— Это она — подражательница, не я. Что бы вы хотели заказать?

На протяжении всего ужина она держала голову слегка склоненной набок, как Мики, и один локоть на столе. При разговоре она часто раскрывала красивую крупную ладонь и в назидание поводила указательным пальцем. Это тоже был жест Мики, только более выраженный.

— Знаешь, пора и тебе заговорить.

— Мне нечего вам сказать.

— Тогда зачем ты пришла ко мне?

— Чтобы объяснить вам. Теперь это уже не важно. Вы мне не верите.

— Объяснить мне что? — спросила Жанна.

— Что Мики вас очень любит, что она плакала, когда вы уехали, что вы с ней слишком суровы.

— Правда? Я хочу сказать: ты правда пришла сказать мне об этом? Вот видишь, пока я тебя не увидела, кое-что от меня ускользало, и только теперь я начинаю понимать. Ты чудовищно самонадеянна. Да разве можно считать окружающих такими идиотами?

— Я по-прежнему не понимаю, о чем вы говорите.

— Старуха Рафферми — уж она-то поняла, маленькая ты дуреха! Да и Мики в сто раз хитроумнее тебя! Если ты и впрямь не понимаешь, я тебе сейчас все разъясню. Ты делаешь ставку на придуманную тобой Мики, не на настоящую. Пока ты ей в новинку, она не особо присматривается. Но с твоей прытью ты продержишься еще меньше, чем ее предыдущие увлечения. Но есть и кое-что похуже: Рафферми, получая твои письма, даже не шелохнулась. Когда читаешь эти твои послания, просто волосы становятся дыбом! А она, подозреваю, отвечает на них весьма любезно. Тебе это не показалось странным, а?

— Мои письма, мои письма! Да что в них такого, в моих письмах?

— У них один недостаток: в них говорится только о тебе. «Как я хотела бы быть Мики, как вы ценили бы меня, будь я на ее месте, как я сумела бы воспользоваться той жизнью, какую вы ей предоставили!» Разве не так?

До сжала голову в ладонях.

— Тебе бы следовало кое-что знать, — продолжила Жанна Мюрно. — Главный твой шанс — по тысяче причин, которые ты не понимаешь, — это полюбиться Мики. И быть при ней в нужный момент. К тому же тебе никогда не оторвать Мики от Рафферми. Этого ты тоже не понимаешь, но это так. Нечего и дергаться. Наконец, за последние полтора месяца у Рафферми было три приступа. Через неделю, через месяц она умрет. Твои письма бесполезны и опасны. Останется Мики, вот и все.

Жанна Мюрно, которая так и не притронулась к еде, отодвинула тарелку, достала из лежащей на столе пачки итальянскую сигарету, потом добавила:

— Ну и я, разумеется.

В «Резиденцию» они вернулись пешком. Они не разговаривали. Золотоволосая великанша держала До под руку. Когда они пришли на угол улицы Лорда Байрона, До остановила ее и выпалила:

— Я пойду с вами — не хочу возвращаться к себе.

Они сели в такси. В особняке на улице Курсель запах краски, казалось, еще усилился. У входа в одну из комнат Жанна преградила путь До, которая собиралась пройти под лестницей. Взяла ее за плечи в темноте и держала перед собой, даже немного приподнимая ее на цыпочки, словно желая подтянуть до своего роста.

— Будешь сидеть тихо.