Сергей Юрский. Западный экспресс
Эти одинаковые продолговатые не очень толстые книжки без картинок, называемые “толстыми журналами”… Иногда они лежали в газетных киосках… случайно… где-нибудь в провинциальном аэропорту… Люди торопливо хватали местную “Вечерку” с объявлениями и кроссвордом, брали “Крокодил”, спрашивали “Комсомолку”, но ее уже разобрали… И вдруг какой-нибудь в очках… да еще с бородкой… сперва низко склонялся к прилавку, а потом распрямлялся резко и спрашивал: “Это последний “Октябрь”Е А предыдущий есть? А этих сколько? Ну три штуки есть? Давайте все!” Это было давно. Теперь киоски не торгуют журналами, которые по привычке называют*толстыми*. Торгуют гораздо более толсты-ми… на глянцевой бумаге… со множеством картинок, с такими соблазнами на обложке… Только никогда никто не купит сразу три экземпляра. Зачем? Они везде, на каждом шагу… И потом – это ведь для себя… Не дарить же! А те – прежниетолстые – дарили! И это былхороший подарок. Это была частичка правды, отсвет Духа. Множество граждан нашей страныгонялись за номерами “Нового мира”, и “Знамени”, и “Звезды”, и “Невы”, и “Простора”… и… и, конечно, “Октября”. Подбирали годовую подписку, одалживали друг у друга недостающие книжки, зачитывали, не отдавали, давали почитать другим… вырывали самое дорогое, не отделимое от жизни, соединяли, переплетали в единые тома. Так, именно так прочел я важнейшие книги моей жизни. Так – это только к примеру – прочел в “Октябре” “Жизнь и судьбу” Василия Гроссмана. Потом пришла перестройка и книгу издали – на хорошей бумаге, в твердом переплете. У меня есть эта книга. Странно, почему я ни разу ее не открыл? Гроссман продолжает меня волновать и тревожить. Но, когда я нуждаюсь в нем, странно – я залезаю в картонный ящик, что стоит в коридоре, роюсь там и нахожуте “Октябри”. Толстые журналы (и “Октябрь” один из первых!) – университеты нашего поколения. Все в них – шрифт, состав, склонности, изменчивость в разные времена – это шифры, ключ к которым хранила и передавала друг другу вся мыслящая Россия. Не буду, категорически не буду о нынешних трудностях, о том, что “в наше непростое время”… о спонсорах, об их отсутствии… обо всем этом не буду. Я о присутствии! Они живы – нашитолстые журналы! И в ниххорошая нынешняя русская проза и поэзия! И публицистика. Читать стали меньше? Ну что ж, может быть. Литература подождет. Важно, что она есть. “ОКТЯБРЮ” – 75!Я лично знаю некоторых из тех, кто трудится в этом журнале. Привет вам, знакомые и незнакомые талантливые люди! Я рад, что вы не сдаетесь. Я счастлив, что вы не оставляете стараний и у васполучается. Я горд сотрудничать с вами! С праздником!
Западный экспресс
Это был поезд из моего сна, из детской мечты, из тайных одиноких игр, когда, преодолевая скуку жаркого летнего дня и длину обязательного надоевшего пути по лесной тропе, сам был и паровозом, пыхтящим устало, и машинистом, неутомимым и суровым, и начальником всех станций, и местным мужиком, покорно пережидающим на солнцепеке у шлагбаума пробег длинного состава, и пассажиром, наивным и восторженным, которому все в новинку, который глупо и симпатично радуется названию каждой станции, любому перелеску, каждому мостику над неширокой речкой, стаду, прилегшему устало, копнам сена под легкими навесиками, двоению, троению, умножению рельсов на подъезде к большой станции и несравненному перестуку колес, под который все песни хорошо поются и щемят душу, а все мысли легчают и уносятся сквозь щель в окне вместе с кудрявым дымком от паровоза. |
