Сауле налила в сковородку новый блин. Обернулась к подруге и с любопытством спросила:

— И что ты сказала маме?

— Ну, правду… почти.

— Почти — это как?

— Что девчонка у меня поживет, пока с ее матерью разбираются. Мол, в детский дом пса брать отказываются, а без него Лизавета туда не пойдет, сбежит, чертовка. Вот я ее и пригрела… временно!

— А Лизавета слышала, что ты несешь?

— Вот еще! Мы на кухне разговаривали, они с Кешкой в комнате телевизор смотрели.

— А потом?

— Потом — суп с котом. Мама Лизавету рассмотрела и сразу сюсюкать принялась — мол, солнышко, деточка, да разве так можно… — Таня смущенно хмыкнула. — В ванну ее потащила!

Сауле вздрогнула и едва не уронила на пол готовый блин. Уложила его на высокую парующую стопку и изумленно воскликнула:

— Разве ты ее не выкупала, как в квартиру привела?

— Помоешь эту дикую кошку, как же! — возмутилась Таня. — Я ее честно в ванную загнала, мочалку дала, шампунь, мыло, что еще нужно нормальному человеку? Футболку чистую купила, трусики, шорты, носки, тапочки…

— Нет слов! Ты ж сама должна была ее отдраить, ребенок еще маленький, Лизавете только шесть!

— Ребенок! Убоище это, а не ребенок! И потом — шесть лет, это не два и не три. Ей осенью в школу!

— Кто бы спорил, — проворчала Сауле, возвращаясь к сковородке. Налила следующий блин и буркнула: — А дальше что?

Таня пожала плечами и оскорбленно прошипела:

— Представляешь, мне на любое слово огрызается, а тут… И в ванну залезла как миленькая, и косички дала себе заплести, и молчала как рыба, пока мама ее крутила, тискала, в щечки целовала, только краснела, как рак вареный…

— Зря злишься. Лизавета еще маленькая, ей ласка нужна, — вздохнула Сауле.

— А ее сокровище кривоногое хоть бы раз на маму рыкнуло! — возмущенно крикнула Таня. — Молчал, гад голохвостый, будто ему пасть скотчем заклеили! Еще и хвостом перед мамой пол мел!

Сауле засмеялась. Заглянула в кастрюлю и порадовалась: теста осталось совсем немного, блинов на пять.

Таня тоже заглянула в кастрюлю. Стащила со сковородки подрумянившийся блин и с полным ртом прошамкала:

— Прикинь, мама сказала — хорошо, не при Лизке! — что не может мне доверить ребенка. Мол, я сама нуждаюсь в присмотре — а мне на днях двадцать пять исполнится, четверть века, с ума сойти! — поэтому Лизаветой она сама займется…

— И что?

— И пригласила ее к себе! На пельмешки! Обещала сказку рассказать перед сном интересную. Я думала, Лизавета ее отошьет, а она… — Таня в сердцах махнула рукой.

— Но сегодня же вы вместе, — примирительно улыбнулась Сауле.

— Потому что мама с папой в театре, — буркнула Таня. — А я Лизавете сразу предложила сюда пойти, она, зараза, к вам с Китенышем почему-то неровно дышит…

Таня снова заглянула в комнату. Вернулась и язвительно заметила:

— Воркуют, как два голубочка! А третий — в ногах у них дремлет, прямо ангел небесный, а не тигра саблезубая…

— Не злись!

— Да я и не злюсь, правда… — И Таня неохотно призналась: — Я собственница, знаешь ведь. Пусть Лизка мне и не нравится, но…

— Понятно: она твоя.

— Вот-вот.