Но визит в Общий Посёлок и так вызывал у всех нас некоторую тревогу — и нетерпение, и радость, но и тревогу тоже. Вигдор сказал, что я веду себя, как у них в мире — те, кто из «деревни» приезжает в «город». Правда, «деревня» — это не то, что усадьба клана, в «деревне» живёт несколько семей, едва связанных родством… но по сути он, наверное, прав. «Город» в их мире — это немыслимо громадный Общий Посёлок, где может жить миллион людей разом. Я вообще не могу себе представить, как можно жить в такой толпе чужих и не сойти с ума. А запахи… Если верить ребятам, там пахнет так, что проще сразу лечь и умереть, не пересекая границу этого места.

Человек не создан жить в громадной толпе. Человеку нужно много пространства, воздуха и свободы. Может, табу в мире пришельцев почти не действуют оттого, что все нервные от скученности и тесноты?

Нас провожали тепло и весело, потому что как-то не было ощущения прощания навсегда. И воздушный шар — это тоже радовало, потому что пешком мы добирались бы до Общего Посёлка Дрой несколько дней. К тому же я люблю летать — и пришельцы, кажется, тоже. А у Лангри было самое доброе расположение духа. Он воодушевлённо рассказывал ребятам *главным образом — своему любимцу Вигдору*, что в любом Общем Посёлке полно всякого сброда, жуликов, проходимцев с порчеными генами, наркоманов — все они вьются около Ярмарки или даже живут в каких-нибудь там кустах — а поэтому пришельцам будет интересно посмотреть, насколько жизнь — не медовые пряники.

Мир, зелёный, но уже тронутый позолотой осени, медленно плыл под нами — и я мог показывать своим друзьям некоторые места, которые уже видел сам. Роскошную усадьбу наших соседей Эрнго, Друзей Медоносного Народа — было просто жаль, что сезон уже почти закрыт и их сады медоносов давно отцвели, с воздуха они смотрелись просто великолепно. Других соседей на прямой линии с нами, Ргоз, мы издалека узнали по метеорологической вышке у дома старших, стоящего на высоком холме; кроме причала на крыше дома старших, рядом с ним располагалась посадочная площадка для птерисолётов и дирижаблей. Ргоз издавна изучали изменения климата и состояли в близком родстве с множеством кланов пилотов. Ещё я показал Приют Медиков в Светлом Лесу, знаменитое место. Там сейчас приживляли новую грибницу для дальней связи мой отец и мой младший дядя, да и вообще, к этому месту я относился особенным образом: все медики-Кэлдзи и все медики, принятые Кэлдзи, заканчивали обучение в этом приюте, даже бабушка Видзико. Посадочная площадка у Приюта была даже обширнее, чем у Ргоз, и я видел сверху две поблескивающие туши пришвартованных дирижаблей. На крыше госпиталя Приюта, видное издалека, как маяк, сияло под солнцем зеркало; четыре мощных фонаря, ориентир для всех пилотов, которым может понадобиться доставить в Приют больного и ночью, в ясное утро не горели.

Приют Медиков особенно заинтересовал ребят. Они продолжали расспрашивать меня и Лангри, когда зеркало на госпитале уже пропало из виду; Арди назвал Приют сложным словом «агадемия» — и из того, что говорили он, Вигдор и Дзениз, я понял: в их мире тоже есть подобные места. В госпитали их больных доставлял скоростной транспорт, «быстрый спаситель», а среди медиков были такие, которые специализировались на особенно экстренной помощи умирающим от тяжёлых травм.

Судя по тому, как мои принятые братья об этом говорили, у них там то и дело случались тяжёлые травмы.