Чем ближе подходишь, тем это чувство сильнее. Понимаешь, что тебе надо туда войти — и тело сопротивляется изо всех сил, будто в кипяток собираешься нырнуть.

Наверное, если бы скафандр какой-нибудь полагался, было бы чуток полегче морально. Но на тебе-то — только белый комбез, ничто тебя не защищает. И лицо ничем не защищено, вот. Это почему-то хуже всего.

А карманы теперь не проверяют. Генеральный обмолвился, что раньше проверяли, потому что металл не проходил через портал. Но они уже что-то настроили, поправили — и с металлом можно. Как же без этого? Как солдату десантироваться без металла? Получается, даже нож не пронесёшь? Тут у них было приоритетное направление — и теперь можно хоть с автоматом, хоть с чем. Но мы проходили без ничего: только то, что на нас, а форма без металла абсолютно. Только ткань и пластик.

Теперь-то можно бы и поменять форму, но бережёного бог бережёт.

Так вот, стоишь перед порталом — и перед тобой сияние колышется, волнами, волнами, и инстинкт подсказывает, что соваться туда нельзя ни в коем случае.

Но тебе приказывают, ты идёшь. Я не стал туда пальцы совать или что — рывком проскочил. Каким-то краем мысли подумал: плёночка этого свечения тонюсенькая, я её сейчас — рраз! — и на другой стороне…

Ага. Уже.

Тело, по идее, не должно чувствовать этот момент, когда уже. Слишком быстро, вроде бы. Но оно чувствует.

Описать тому, кто не пробовал — невозможно. Оно очень быстро проходит, это ощущение, почти сразу, но каждый его переживает по полной. Чувствуешь, как всё растягивается, я бы сказал. Всё тело, каждая клетка, каждая чуть ли не молекула — растягивается с ужасной силой. Ту самую микро-милли-как-там-её секунду — ты размазан между пунктами нуль-ТП, на километр или больше, и почему-то успеваешь это понять. И на той стороне — дезориентирован, вышвырнут, голова кругом, стоишь ошалелый и пытаешься себя собрать. Чувствуешь себя, как старые тренировочные штаны, которые так растянулись, что сваливаются с любой задницы, даже с толстой.

А вокруг лес. Вернее, забетонированный островок посреди леса, «расчётная точка Ч», одна из десятка. Вокруг толпа: медики, инженер, охрана, пара с видеокамерами, вспышки, щелчки, тебя хватают, облепляют датчиками, меряют давление, пульс, температуру, светят маленьким фонариком в зрачки — а ты тупишь и не сопротивляешься, потому что ты ещё растянут.

А тебя пристёгивают к носилкам и суют их в вертолёт вместе с тобой. Никому из нас не давали пройти эти два-три километра своим ходом. А в вертолёте что-то там надевают на башку и прилепляют к груди — и смотрят на мониторы озабоченно. А у тебя ощущение полной ненормальности происходящего — но и нереальности, будто это всё во сне снится.

В процессе выяснилось, кстати, что я хорошо переношу ТП. Даже очень. Конечно, пульс зашкаливает, давление — тоже, сердце просто в горло выскакивает, но это, сравнительно, ерунда. Большая часть испытателей после перехода блюёт, не переставая. Артик, к примеру, говорил, что после первого раза полчаса не мог проблеваться, просто наизнанку выворачивало. Серёга минут пять не мог сообразить, где находится, тормозил. С некоторыми случаются истерики с воплями — об этом мне уже потом, в казарме, рассказывали. Иногда вышибает память — обычно ненадолго, но бывает и насовсем.

В таком виде ТПортал, конечно, для военных целей не очень годится. Поэтому его всё время совершенствуют и смотрят, лучше стало испытателям или хуже. Нормально же!

Руководство изо всех сил старается сделать так, чтобы испытатели поменьше болтали между собой.