– Что, жутковато? – усмехнулся Уэлан, заметив, что я оглядываюсь по сторонам.

– Разве нельзя оторвать хотя бы пару досок с окна? – поинтересовался я. В палате действительно было жутковато. Часть окон закрывалась еще шторами, а деревянные щиты со стороны улицы не пропускали в помещение ни лучика дневного света.

– Могли бы, но тогда какой нибудь длинноносый ублюдок тоже сумел бы заглянуть сюда длинным телевиком или с дрона. А так мы, по крайней мере, спокойны за то, что наша работа не будет завтра представлена на первых страницах газет.

Уэлан прошел в дальний конец палаты, где прожектора помощнее освещали группу безликих фигур в синих комбинезонах.

Они возились у стены, которая на первый взгляд была самой обыкновенной. Четыре ярда в ширину, три в высоту, она оказалась выложена не из кирпича, а из шлакоблоков и покрашена в цвет, более или менее совпадающий с окраской остальных стен. В общем, я понимал, почему полицейские во время поисков Конрада не заметили ее. Совершенно безликая перегородка и не могла привлечь к себе внимание.

Если, конечно, не знать, что находится за ней.

Приглядевшись, я уловил кое какие нестыковки. На окрашенной поверхности перегородки отчетливо выделялись прямоугольники блоков, тогда как остальные стены покрывались ровной штукатуркой. И подходила перегородка к стенам с обеих сторон без перевязки блоков, с хорошо заметными вертикальными швами – так бывает в заложенных дверных проемах.

– Как прогресс? – спросил Уэлан, остановившись у разложенных на полу перфораторов, кувалд и скорпелей. Голос его отдавался от стен гулким эхом.

Один из возившихся у перегородки людей оторвался от работы.

– Пока не сильно. Мы залезали на ту сторону и закрепили там полиэтилен, чтобы защитить замурованную камеру от пыли и обломков. Пока все, что успели.

– Уж постарайтесь. Новых несчастных случаев нам не надо.

Уэлан произнес это не угрожающе, но и шуткой это не прозвучало. Снова загрохотали молотки. Я заметил в углу пустую банку из под краски и пластиковую кювету, обе в следах той же краски, какой была покрыта перегородка. Рядом с ними лежал большой валик в той же, засохшей до состояния камня краске.

– Это то, о чем я подумал? – спросил я.

– Угу, – кивнул Уэлан. – Кто то не пожалел сил на то, чтобы замаскировать стену, а потом оставил тут инструменты. Мы сняли с них неплохие отпечатки. И с раствора в швах между блоками. Судя по отпечаткам, крупный тип.

– С их стороны неосторожно, правда?

Он пожал плечами:

– Такое случается. Люди изо всех сил стараются быть хитрее, а потом прокалываются на какой нибудь ерунде. Ладно, ну их.

Мы снова вышли в коридор. Цепочка прожекторов тянулась дальше палаты, за угол и упиралась в дверь. За дверью была деревянная лестница, уходившая куда то вверх, в темноту. Мы остановились, давая дорогу спускавшемуся по ней детективу в перепачканном комбинезоне, а потом вошли и начали подниматься.

– Она ведет на часовую башню, – пояснил Уэлан, тяжело ступая по узким ступеням. Здесь витал отдающий перцем запах пыли; деревянные ступени скрипели под нашими шагами. – Только там теперь немного осталось. Механизм вытащили на металлолом, но нам так высоко и не нужно. Мы пришли.

Мы стояли на узкой площадке. Очередной прожектор освещал низенькую, не выше пяти футов, дверь в стене. Штукатурка на стенах осыпалась, открыв взгляду деревянную дранку. Створка двери была открыта, на дверной раме и полотне белели пятна талька: полиция искала отпечатки. С наружной стороны виднелась простенькая металлическая задвижка: круглый стержень, вставлявшийся в петлю на раме.

– На чердак ведет с дюжину люков и лестниц, – сообщил Уэлан.