|
Этти умудрилась перевыполнить задачу, которую перед собой поставила: невестка слезла с дивана, и теперь она на него даже не садилась, потому что почти перестала забегать домой. Миша молчал, делал вид, что ничего не происходит, свекровь впервые в жизни растерялась. А я, похорошев, повеселев, с утра до ночи находилась на работе. И, если уж совсем честно, я не всегда спала в супружеской кровати. Старый, но богатый Леонид Ильич показался мне намного привлекательнее молодого бедного Миши.
У меня снова закружилась голова. – Я изменила мужу? – Да, – кивнул Филипп Андреевич, – уж извините. Понимаю, вы неловко себя чувствуете, но… – Невероятно, – прошептала я, – с трудом в это верится. Понимаете… э… ну… – Говорите спокойно, – приободрил меня Филипп Андреевич, – доктора не надо стесняться. – У меня лишний вес, – пробормотала я, – поэтому я никогда не считала себя красавицей. Одежда на мне сидит плохо, купить ее – проблема, на толстух шьют нечто мешкообразное, серо-буро-малинового цвета. Видела один раз программу «Модный приговор», там стилисты нарядили тетку, типичного слонопотама, в ярко-голубое платье, повесили ей на шею колье. Еще она выходила в джинсах с узкими штанинами и свитере до колен. Выглядела прекрасно. Я решила приобрести себе такой же наряд, но не нашла в магазинах ничего подобного. – Танечка, вы таковы, каковы есть, – улыбнулся Филипп Андреевич, – громоздкость фигуры существует лишь в вашей голове. Вы носите, думаю, пятидесятый размер. Такой у большинства российских дам. А что касается… – Не угадали, – перебила его я, – у меня пятьдесят шесть-восемь. – А что касается, – повторил Маслов, – господина Коровина, он обожал корпулентные фигуры. Только не говорите того, что хотите сказать. – Вы знаете, что я собираюсь сказать? – фыркнула я. – Конечно, – кивнул врач. – Вы сейчас запоете: «Я уже не молода, тридцатилетие на носу…» Леониду Ильичу семьдесят. Вы для него сочный сладкий персик… Он был уже не молод. – Был, – повторила я. Маслов развел руками: – Увы! Коровин погиб в автомобильной катастрофе, а вы остались невредимы. Вас привезли на «Скорой» в муниципальную клинику и, обнаружив, что никаких травм или угрозы вашей жизни нет, оставили лежать на каталке в коридоре. Вам надо каждый день молиться за свекровь. Она мне рассказала, что позвонила сыну домой, хотела поговорить с вами. Миша сказал: – Танечка сегодня не ночует дома. Этти ощутила беспокойство. – Миша, случилась беда. – Ты же знаешь, Танюша очень много работает, – деликатно ответил сын, – она завтра вернется. Но Этти принялась обзванивать больницы и нашла невестку, которая впала в кому. – Этти меня определила к вам, – пробормотала я. – Верно, – кивнул Филипп Андреевич, – вы умница, не переживайте. Я знаю людей, которые, забыв прошлое, прекрасно живут дальше. – Намекаете, что я никогда не восстановлюсь? – уточнила я. – Кто это сказал? – делано возмутился доктор. – Вы демонстрируете успехи. Вспомнили Этти, мужа, своих родителей, бабушку. – Ну да, – промямлила я, – а вот момент аварии начисто забыла. – Отлично, – вдруг рявкнул Маслов, – зачем держать в уме травмирующие воспоминания о том, как Леониду оторвало голову? – Оторвало голову? – повторила я. |
