Да еще оружие, которым совершено убийство. И оно указывает точно на него.
– Каким образом?
– Серийный номер на пистолете стерт. И борозды на металле оставлены точилом, которое заведомо принадлежало ему и к тому же найдено в ящике его тумбочки. Подтверждено микрофотосъемкой. Железно. А он все равно нагло отпирается.
– Угу, – вставил Рённ. – И свидетели его опознали.
– В общем… – Колльберг остановился, нажал несколько кнопок на селекторе и дал команду.
– Сейчас его приведут.
– Где можно с ним посидеть? – спросил Мартин Бек.
– Да хоть в моем кабинете, – предложил Рённ.
– Береги эту падаль, – процедил Гюнвальд Ларссон. – У нас другой нет.
Мауритсон появился через какие‑нибудь пять минут, прикованный наручниками к конвоиру в штатском.
– Это, пожалуй, лишнее, – заметил Мартин Бек. – Мы ведь только побеседуем с ним немного. Снимите наручники и подождите за дверью.
Конвоир разомкнул наручники. Мауритсон досадливо потер правое запястье.
– Прошу, садитесь, – сказал Мартин Бек.
Они сели к письменному столу друг против друга.
Мартин Бек впервые видел Мауритсона и как нечто вполне естественное отметил, что арестованный явно не в себе, нервы предельно напряжены, психика на грани полного расстройства.
Возможно, его били. Да нет, вряд ли. Убийцам часто свойственна неуравновешенность характера, и после поимки они легко раскисают.
– Это какой‑то жуткий заговор, – начал Мауритсон звенящим голосом. – Мне подсунули кучу фальшивых улик, то ли полиция, то ли еще кто. Меня и в городе‑то не было, когда ограбили этот чертов банк, но даже мой собственный адвокат мне не верит. Что я теперь должен делать, ну, что?
– Вы говорите – подсунули?
– А как это еще называется, когда полиция вламывается к вам в дом, подбрасывает очки, парики, пистолеты и прочую дребедень, потом делает вид, будто нашла их у вас? Я клянусь, что не грабил никаких банков. А мой адвокат, даже он говорит, что мое дело труба. Чего вы от меня добиваетесь? Чтобы я признался в убийстве, к которому совершенно не причастен? Я скоро с ума сойду.
Мартин Бек незаметно нажал кнопку под столешницей. Новый письменный стол Рённа был предусмотрительно оборудован встроенным магнитофоном.
– Вообще‑то я не занимаюсь этим делом, – сказал Мартин Бек.
– Не занимаетесь?
– Нет, никакого отношения.
– Зачем же я вам понадобился?
– Поговорить о кое‑каких других вещах.
– Каких еще других вещах?
– Об одной истории, которая, как мне думается, вам знакома. А началось это в марте шестьдесят шестого. С ящика испанского ликера.
– Чего‑чего?
– Я подобрал все документы, почти все. Вы совершенно легально импортировали ящик ликера. Оформили через таможню, заплатили пошлину. И не только пошлину, но и фрахт. Верно?
Мауритсон не ответил. Подняв голову, Мартин Бек увидел, что он разинул рот от удивления.
– Да‑да, я располагаю документами, – повторил Мартин Бек. – Так что, надо думать, все правильно.
– Ладно, – уступил наконец Мауритсон. – Допустим.
– Но дело в том, что груз до вас так и не дошел. Если не ошибаюсь, произошел несчастный случай, и ящик разбился при перевозке.
– Верно, разбился. Только я бы не назвал это несчастным случаем.
– Да, тут вы, пожалуй, правы. Лично мне сдается, что складской рабочий по фамилии Свярд умышленно разбил ящик, чтобы присвоить ликер.
– Верно, сдается, именно так все и было, – с досадой сказал Мауритсон. |