Падение с третьего этажа, возможно, не причинило бы Войтеху и Шумскому смертельных травм, оба могли бы выжить, но интересное заключалось в том, что на обоих и вовсе не было никаких травм. Будто тьма, поглотившая их, смягчила падение, только вот легче от этого никому не стало. Когда Ваня, Женя и двое военных спустились вниз, оба были без сознания, и так в него и не пришли. После обследования в больнице врачи пришли к выводу, что они в том же состоянии, в котором пребывали эвакуированные из Кувандыка люди, то есть попросту очень крепко спят. Только вот самые отчаянные Женины предложения эффекта не дали, и ни один, ни второй не проснулись. Шумского, естественно, забрали «нужные» люди, Дворжака решено было перевозить в Санкт-Петербург.

После того как тень схлопнулась, Кувандык проснулся. Проснулся как обычным утром, будто и не случилось ничего. Даже обрушенные здания стояли целыми и невредимыми. Ваня туда не ездил, расследование официально было завершено, у него было полно других забот, поэтому только от Марины, позвонившей ему по телефону, он узнал, что паники, вроде бы, удалось избежать, местные жители «восприняли все стойко».

Нашлись и те несколько человек, застрявшие внутри тени. Они, как и двое военных из клиники, пришли в себя, но пока еще не осознали случившееся до конца. Им казалось, что все, происходившее с ними в тени, было на самом деле, а потому требовалась психиатрическая помощь. Но доктора давали надежду, что это временно.

Поставив фургон на стоянку, где тот всегда ждал нового расследования, Ваня не стал заезжать в офис, а сразу отправился домой. После двух дней пути он имел право на отдых. Правда, дома его ждал сюрприз: еще только выйдя из лифта, он почувствовал обалденный запах домашних котлет, и уже прикидывал в уме, откуда заказать доставку ужина, чтобы он был хоть примерно похож на домашнюю еду, когда вдруг оказалось, что запах этот доносится из его квартиры.

Обычно Ваня терпеть не мог, когда девушки наведывались к нему без приглашения, но, увидев на кухне Анну Замятину, неожиданно почувствовал скорее облегчение, чем раздражение.

— Анька? — удивился он, сбрасывая кеды прямо в прихожей и не утруждая себя закидыванием их в шкаф. — Ты здесь откуда?

— Взяла ключ у твоей сестры, — улыбнулась в ответ Анна. — Мой руки и приходи ужинать.

Ваня послушно вымыл руки, переоделся в свежую одежду и спустя минуту вернулся на кухню.

— М-м-м, гречка с котлетами, — протянул он. — Обожаю.

— Я знаю, — снова улыбнулась Анна. — Когда мы только познакомились, ты пел такие дифирамбы моим котлетам, что я решила тебя побаловать после трудной дороги.

— Ты самый лучший директор в мире, ты знаешь? — он плюхнулся на стул и вытянул вперед ноги. — Как тут у вас дела?

— Ну как? Войта в больнице, все по-прежнему. Его состояние у врачей опасений не вызывает, но толку с этого? Сашка отоспалась и теперь землю носом роет в поисках лучших сомнологов, гипнологов, неврологов и прочих ологов.

Анна говорила нарочито спокойно, но по тому, с каким усердием она накладывала на тарелку котлеты, Ваня понимал, что ситуация ее беспокоит. И его тоже беспокоит, чего уж скрывать.

— Но в целом она держится на удивление стойко. Сказала, что пойдет на что угодно, но Войту вытащит.

— Пугает меня это «что угодно», — едва слышно пробормотал Ваня.

Он отчасти чувствовал себя виноватым. Может, и прав был Дворжак, когда говорил, что лучше им не сходиться обратно, что Саше будет проще в случае чего. Только кто ж знал, что этот случай наступит так быстро? А с Ваниной легкой руки они не только помирились, но и свадьбу начали планировать.