Собираясь с Мариной на «прогулку» вдоль тени, Войтех на всякий случай положил в карман две небольшие шоколадки. Если вдруг его посетят видения, они пригодятся. Войтех не сомневался, что видения будут тяжелые и болезненные.

Тень вблизи вызывала тревогу и восторг одновременно. Войтеху редко удавалось увидеть что-то настолько черное, непроницаемое. Будто это не тень, не туман, а полное отсутствие материи. Словно кто-то властный стер ластиком мир, и в черноте этой нет не то что живого, а вообще ничего нет. Мир до Большого взрыва. И тем не менее там, за ней, находится город и люди в нем. Если верить полковнику, живые.

— Какова ширина этой тени? — спросил Войтех, по-прежнему разглядывая ее перед собой и не оборачиваясь к Марине, но почти физически ощущая, как она пожимает плечами.

— Нам не удалось измерить. Все приборы, попадающие внутрь тени, ничего не фиксируют: ни время, ни расстояние.

— А что говорят люди? Те, кто проходил через нее.

Войтех был почти уверен, что Марина не ответит. Скажет, что это будет лучше узнать им самим, или просто отмолчится, но она ответила:

— Как бы вам так сказать… Проход через тень не похож на проход из одной комнаты в другую через дверной проем. Там все происходит по-другому, поэтому расстояние измерить нельзя.

— Даже по ощущениям?

— По ним тем более.

Войтех кивнул, больше ничего спрашивать не стал. Вытащил из чемоданчика, всученного Иваном, несколько датчиков, которые позволят оперативно отреагировать на увеличение размеров тени, установил их. Следом занялся приборами для измерения параметров окружающей среды. Марина терпеливо стояла рядом, ничего не спрашивала, но и не подходила ближе, не помогала. Она смотрела на тень, и Войтеху казалось, что девушка тоже зачарована ее непроницаемостью.

Приборы ничего необычного не зафиксировали. Единственное отклонение — небольшое повышение радиационного фона, но совершенно некритичное. Войтех сделал мысленную пометку измерить его за оцепленной территорией, вполне возможно, что такой фон здесь везде и это норма, а не отклонение, связанное с тенью.

Спрятав приборы обратно в чемоданчик, Войтех посмотрел по сторонам. Справа, насколько хватало глаз, простиралась степь, позади ковырялся возле фургона Иван, а слева вдалеке виднелись палатка и небольшой грузовичок другого лагеря. В той же стороне, слева, метрах в тридцати от них, в землю были вбиты два колышка с красными флажками, обозначающие проход. Войтех без лишних слов направился туда.

— Надеюсь, вы не собираетесь входить? — предостерегла Марина, торопясь следом.

— Я похож на самоубийцу? — хмыкнул Войтех.

Будь на месте Марины Саша, наверняка сказала бы, что похож. Войтех хорошо помнил, с каким удивлением однажды узнал, что Саша всерьез опасается подобных действий с его стороны. Но Марина ничего такого о нем не знала, вообще ничего не знала, поэтому и не ответила.

По мере приближения к проходу Войтех чувствовал, как усиливаются тревожные ощущения. Будто он держит в руках банку с пауками и все сильнее откручивает крышку. Еще немного — и она совсем отпадет, ядовитые твари выползут из широкого горлышка и побегут тонкими лапками по его коже. Войтех понятия не имел, откуда в его голове взялся такой странный образ, пауков он никогда не боялся, но поймал себя на том, что непроизвольно замедляет шаг.

Он остановился в двух шагах от первого флажка. Прислушался.

— Вы слышите? — шепотом спросил он.

Марина недоуменно посмотрела на него.

— Что?

Войтех ничего не ответил. Раз спросила, значит, не слышит. Значит, это все его экстрасенсорное восприятие, а не обыкновенный человеческий слух.