Наверное, кавалер тоже спешил до 8 марта.

И я теперь догадываюсь: «час между волком и собакой» – это не те сумерки, о которых думали Пушкин и Саша Соколов. Это промежуток, «просак», между 23 февраля и 8 марта.

Сельдеррея

У медиков никакого цинизма нет. Цинизм есть у пациентов.

Одна вот лечилась селедкой. Привязала ее к голове и говорила, что помогает. А лежала в гинекологии.

Не один день лежала.

С бессменной селедкой.

Доктор:

– А почему это пахнет так невозможно?

А потому.

Помогает потому что.

Врачебная тайна

Хотите верьте – хотите нет.

У меня есть знакомая, моя ровесница, хороший гинеколог. А у нее есть 20-летняя дочка. И вот эта дочка подцепила где-то пиелонефрит.

Мама ей говорит сдать анализ мочи.

Дочка хлопает глазами: у меня месячные!

Мама: ну, заткнешь там – и ничего.

Дочка уже не хлопает глазами. Она их таращит в полном непонимании. Она впервые слышит о существовании влагалища.

Ей все видится в розовом свете, то есть сплошной клоакой, как у Курочки Рябы, которая несет золотые яйца от и для Золотого Петушка.

Последний, между прочим, похаживает вокруг. Ему 40 лет. Мне кажется, он должен быть в курсе.

Мама не возражает.

Пидиатор

Вот еще про одного доктора.

Осенью 2003 года мой ребенок неприятно и непонятно захворал. Все, слава Богу, позади. Платный скорый доктор сработал оперативно, мы угодили в больницу, и там во всем разобрались. И вот уже полтора года я никак не мог нащупать причину, по которой мне этот доктор решительно не понравился.

Наконец нащупал.

Это был, конечно, специалист, не отнимешь.

Я не могу придраться ни к чему, что он делал. Дочка, когда не в духе, совсем не подарок; даже когда она здорова, мало кто может это стерпеть. Я не преувеличиваю, я точно знаю. Но доктор был отменно выдержан и добивался всего, чего хотел.

Это был пожилой лев с печальным взором. Печаль эта мне пришлась не по нутру.

Я отрекомендовался бывшим коллегой и перечислил все, чем лечил дитё.

Печальный доктор вежливо улыбнулся и тихо разгромил меня наголову. Кривя губы в почтительной, но ядовитой улыбке, он уличил меня в незнании фармокодинамики разных веществ – ну, что поделать, я многое забыл. Что ж теперь отрицать. Но это ладно, пускай.

Вкрадчивое змеюжество сохранялось в нем на протяжении всего визита.

Прощаясь, он посоветовал хорошенько запереть за ним дверь. Мы сказали, что ничего, не боимся, дверь прочная. Он, стоя на пороге, опять улыбнулся и столь же вежливо объяснил, что нашу дверь можно вынести в три минуты вместе с косяком.

За что ему великое спасибо.

Но нет, меня не это рассердило. Тогда что же? – думал я. А вот что.

Он, как обещал, отзвонился в первом часу ночи и сообщил результаты анализов. Что скажет обычный доктор клиенту с медицинским образованием? В нашем случае было бы естественно сказать: послушайте, у ребенка сильнейший лейкоцитоз; я не пойму, в чем дело, надо в больницу. Неприятно, но здраво и просто. Спасибо, поняли, едем.

Этот же начал с подробного перечисления нормы. Зачитывал нормальные показатели несколько минут, пока я пританцовывал с трубкой. А самую гадость оставил на сладкое. Возвысил голос и врезал. И помолчал, дожидаясь моей реакции. Зная прекрасно, о чем в таких случаях думает медик, пусть и бывший.

Сука такая.

Оксиение

В школе и в институте я много рисовал. На лекциях и на всем остальном.

А маменька любила листать мои конспекты.

И вот однажды смотрит и не может понять, что за подпись такая к рисунку: ОКСИЕНИЕ.