В общем, мужик, сонно зевая, загрузился со мной в свой лифт и мы поехали вниз.

— Могу надеяться что вы про мой визит завтра не вспомните и никому не расскажете? — осведомилась я у него.

С того как — то махом слетел весь сон, он внимательно посмотрел на меня и недовольно спросил:

— У тебя чего, проблемы?

— Ну, — буркнула я.

— Вот черт, — ругнулся он. — А я — то думал — поклонник у подъезда караулит, мало ли чего.

— Типа этого, — уклончиво ответила я. Толик меня там точно караулит. — Но вы все равно про меня не рассказывайте.

Мужик подумал — подумал и предложил:

— Давай так — ты у меня вообще не была, и я тебя знать не знаю. Если кто спросит про то что я тебя вывел — скажу, что кришнаитку на ночь снял, устраивает?

— А кришнаитки что, снимаются??? — воззрилась я на него. В мозгу прочно засело — раз верующие — значит живут свято.

— Еще как! — ответил мужик, чему — то мечтательно улыбаясь.

Я оглядела его тощие ножонки — ручонки, пивной животик и хмыкнула. Тоже мне, любитель секса по-индийски.

Лифт мягко остановился, с тихим шелестом разошлись створки, и мужик переспросил:

— Ну так как, ты согласна на то что тебя тут не было?

— Разумеется! — проникновенно улыбнулась я ему. — Кришнаитка у тебя была, кришнаитка. Сколько они за ночь — то берут, а то вдруг спросят?

— Э… — опешил мужик, — нисколько. По любви.

— По любви? — подняла я бровь.

— Двести баксов, — смутился он.

— Да…, — глубокомысленно заметила я. — Две сотни не деньги, значит и впрямь по любви.

Мужик злобно на меня посмотрел, схватил пульт и ворота гаража начали подниматься.

— Вали давай, — буркнул он.

— Но-но, — предостерегающе сказала я. — Когда меня начнут пытать, как я свалила, я ведь могу и правду сказать.

— Ах ты! — задохнулся он от возмущения.

Но я уже одумалась. Новопассита надо было пить больше.

— Дяденька, извините пожалуйста, — покаянно сказала я. — У меня жизнь в последнее время сложная, одно за другим, вот и собачусь со всеми.

Дядька посмотрел на меня внимательно — шучу или нет, и махнул рукой.

— Ладно, Марья, иди. Я тоже сонный не подарок.

Я кивнула и шагнула во двор. Ворота за моей спиной с тихим шуршанием опустились. Вокруг ярко светили ажурные кованые фонарики, было безлюдно (третий час ночи, еще бы кто — то был!), и я стояла тут как на ладони. Бакс словно матерый партизан тенью крался среди клумб. С трудом я заставила себя пошагать на негнущихся ногах к калиточке в огибающей двор изгороди. Ею жильцы пользовались именно во время ночных вылазок — дабы не открывать здоровенные большие ворота. Каждое мгновение я ждала, что сейчас мне в лоб вопьется каленой иглой пуля — и я оч. бесславно закончу свой земной путь. И самое главное — мое тело в таком виде никто не идентифицирует со мной. Меня похоронят как бродяжку.

Бо-оже…

Я шмыгнула носом.

Себя было жалко до ужаса.

Кое — как собравшись с духом, я заставила себя дошагать до калитки, выйти, и тут — то меня и приняли.

— Эй ты, коза! — послышался дробный топот.