Забросав снасти камнями, рыбаки поспешили в поселок.

Шпион за ними.

Завязая в песке тяжелыми ботинками, шел за испуганными рыбаками и, судя по интонациям, просил о помощи.

Мужики решили проявить типично хохлятское гостеприимство–благородство. Помощь шпиону оказали в близлежащем доме деда Остапа, чей внук Родион, приехавший на каникулы из Житомира, шибко соображал в английском языке.

Пока ждали внука Родьку, застрявшего по причине непогоды в гостях, по извечной малоросской традиции решили жахнуть — выпить за знакомство, для сугреву, снять стресс с себя и расслабить иностранного разведчика.

Расслабились на сутки с лишком.

Вокруг поселка бушевал злостный ураган, в окна лупил, поднятый бурей песок; Родион застрял в гостях у тети по соседству, шпион, переодетый в дедовы подштанники и тельняшку, за рюмкой самогона уверенно осваивал украинскую мову. (Дней через шесть, все сотрапезники истово клялись на допросах, что когда разведчик переступил порог дома Остапа Сергеевича, по–украински он был — ни бум–бум. За сутки, на глазах подвыпивших мужиков насобачился так, что с вернувшимся Родькой уже вел беседу запросто.)

— Протоколы о п р о с о в сельчан подшиты в синюю папку, — на этом месте повествования уточнил, довольный расторопностью доцент Коваль.

— Позже ознакомлюсь, — весьма заинтересованный рассказом, быстро проговорил генерал–майор. — Что было дальше?

А дальше было вот что. Ураганный ветер повалил столбы энергоснабжения, повредил вышку сотовой связи. Но сарафанное радио в поселке работала отменно, всепогодно: на вторые сутки, не взирая на бурю, в дом Остапа Сергеевича начали стягиваться любопытные односельчане, по причине чего — самогонки стало не хватать.

Кто из ушлых соседей уволок в магазин для натурального обмена — комбинезон и штиблеты шпиона на ящик горилки — осталось тайной. Продавец молчит, как камбала об лед.

— Он что — не запомнил человека, принесшего в магазин костюм и ботинки? — жестко поинтересовался генерал, набирающий штат стрелочников.

— Да врет, конечно, — беззлобно отмахнулся ученый. — Продавец…, кажется Михайло Пуговкин…, помешан на зеленых человечках. Как выяснили наши службы, он созвонился по обычному телефону с каким–то дружком уфологом, тот приехал в поселок на «газоне», забрал одежду…

— Уфолога нашли? — резко перебил Загоруйко.

— Нашли. Но комбинезон и ботинки до последней пуговицы и шнурков растворились где–то в Киеве.

— Остолопы, — зло буркнул генерал–майор.

— Ну–у–у…, — протянул ученый, — бывали прецеденты… У русских тоже какой–то Кыштымский карлик пропал неизвестно куда. Говорят, мумию японцы перекупили, спрятали, теперь — исследуют.

— Дальше.

Дальше было вот как. Заинтригованный странным стечением местного к о н т и н г е н т а к дому Остапа Сергеевича, на застолье явился участковый. Минут сорок капитану Глушко понадобилось для выяснения обстоятельств, приведших к полномасштабной попойке (шпион, надо сказать, оказался наиболее трезвым среди застольщиков, хотя, по общему мнению, совершенно не отлынивал от рюмки) и вычислению среди сельчан неопознанной подозрительной личности. Замызганная дедова тельняшка очень тому вычислению мешала, шпион походил на рыбака из соседнего поселка, застрявшего в гостях.

Уяснив суть происшествия, проникнув до самой глубины нетривиального события, Глушко надел штормовку и на мотоцикле, сквозь дождь и ураганный ветер, поехал к военному объекту.

— Дельный служака, — буркнул здесь генерал Загоруйко, — надо отметить и привлечь к розыскам.