– Во первых, уже две недели не Лиза, а Света, – Пашка тоже понял, что Никита близок к тому, чтобы согласиться, и довольно разулыбался. – Во вторых, я перед летними каникулами всегда с девчонками расстаюсь, ты не заметил? Осенью и зимой хорошо греться о нежные женские тела, летом они только отвлекают от отдыха.

Никита украдкой глянул в зеркало, которое на дверце встроенного шкафа повесил Паша как раз для своих девчонок – втихаря сбегая по утрам в свои комнаты, они предпочитали убедиться, что не напугают ранних жаворонков размазанным макияжем. Вот почему кому то всё, а кому то ничего? Никита нравился себе в зеркале. Прямой ровный нос, чистая кожа, не то что россыпь веснушек у Пашки, большие серые глаза, красивые чуть пухлые губы, светло русые чуть вьющиеся волосы пострижены по последней моде. Что не так, почему он с трудом находил себе одну девушку за то время, пока коренастый некрасивый сосед менял их по несколько штук в месяц?

– Отвлекись от себя красивого и слушай сюда, – Пашка был слишком внимательный и при этом не особенно тактичный, чем еще больше злил Никиту. – Зинаида Сергеевна сегодня придет за твоим бельем, верно? Вот и скажи, что снова хочешь летом на Алтай. А то она на Турцию настроится и всё, был парень и кончился.

Никита вздохнул. В Турцию он не хотел, но на Алтай не хотел тоже. С другой стороны, кто еще кроме Пашки, мог отмазать его от Турции? Да разве что отец. Но тогда придется остаться в Москве, и кто знает, что папа придумает. Отправит работать в фастфудню, он уже грозился. Уж лучше Алтай.

Вообще то, будучи коренным москвичом, Никита не нуждался в общежитии. Но отец специально прописал его у тетки в Одинцово, чтобы отправить в общагу. Попробовать взрослой жизни. Мама с отцом спорить не стала. Она вообще с ним никогда не спорила, просто делала по своему. Никита даже не удивился, когда обнаружил, что жить он будет один в комнате на двоих, и там уже сделан отличный ремонт. Холодильник, плитка, чайник, не общаговский, а ортопедический матрас. Плитка, кстати, ему вообще была не нужна, потому как мама моталась из дома, привозя супы, второе и десерт практически ежедневно. Забирала белье, сметала пыль.

Никита молчал. Он понимал, что никакой личной, не то что взрослой жизни ему в таком развитии событий не светит, но и поделать ничего не мог. Однокурсники уже начинали шептаться и сторониться его, а о том, чтобы завести девушку, он и мечтать не смел. Будущее рисовалось в мрачных красках. Одиноко проучившись пять лет на выбранной отцом специальности, он будет устроен матерью на работу к одному из папиных друзей (сам отец принципиально не собирался ему помогать, но когда бы это останавливало мать). И вот она взрослая скучная жизнь.

Но появился Паша. Он тоже жил в двушке. Третьим. Мест в общежитии катастрофически не хватало, и Пашка догадался как то очаровать Зинаиду Сергеевну настолько, что она сама предложила ему переехать к Никите. Чтоб тот не выделялся. Как будто можно не выделяться, когда мама носит баулы с едой и свежим бельем через день!

Но Паша сделал невозможное, и мама теперь появлялась раз в неделю, убедившись, что Пашка в случае чего сумеет приготовить обед не только на себя, но и на соседа. Теперь вместо мамы прицепом за ним ходил Паша, но это всё таки уже походило на интересную жизнь. Лето после первого курса они провели в Москве и Подмосковье, и непонятная Пашкина харизма распространилась на Никиту, отчего он впервые начал встречать с девушкой. А после второго курса случился Алтай, и вот уже середина ноября, а Никита всё ещё дулся на Пашу за то, что тот не вернулся за ним сам.

– К тому же наклевывается не просто глупая туристическая поездка, – продолжал уговаривать Пашка. – Мы поедем охотиться на чудовищ!

– Чего? – переспросил Никита. Ему показалось, что он ослышался.