Я покачал головой:

— Сцилла, тебе говорили, что ты стерва?

— Тысячу раз.

Я замолчал, больше не зная, что сказать. И Сцилла, уже приняв свой обычный деловой вид, спросила, как ни в чем не бывало:

— Что за квест? Ты, говорят, цепочку начал?

Резкий переход к делу помог мне быстрее прийти в себя. Кивнув, я открыл журнал:

— Поделиться с тобой?

— Давай.

Но кнопка «поделиться квестом» не была подсвечена. Сцилла удивилась, услышав об этом, и я ей вкратце рассказал, что требуется. Она протянула чистый пергамент, и я скопировал на него скрин моего квеста.

— Ты не против, если я покручусь рядом, узнаю, что ждет впереди?

Я покачал головой. Компании я был рад.

Мы направились к темнеющей в тумане громаде Последней Заставы.

— Стойте, странники, — уже знакомый голос прозвучал из тумана.

Миальд, страж Последней Заставы, эльф

Синяя кольчуга, синий плащ, на голове золотая диадема, в руках золоченый лук с бегающими по нему фиолетовыми искорками. Оперение стрел в колчане за спиной тоже мерцало магией.

Страж был одет шикарно и благородно, но взгляд не выдавал никакого высокомерия. Он просто нес службу.

— Это — Последняя Застава, — спокойно сказал страж, — Брат эльф, на горе Фирн ты найдешь только свою смерть.

Он повернулся к Сцилле:

— Странница, ты тоже не надейся на свою силу. Гора Фирн не жалеет никого.

Орчиха кивнула.

— Здравствуй, брат Миальд, — ответил я, повинуясь зову своей чуйки, — Я иду встать на тот путь, когда смерть мне не будет страшна.

«Местный» чуть нахмурился, сомкнул губы в раздумьях — его интеллект пытался понять, что я такое завернул. Я не стал мучить бедного «энписи» и, решив быть попроще, сказал:

— Иду послушничество получать.

Брови стража чуть подлетели, качнув диадему:

— Брат эльф, это замечательная новость.

— Его преосвященство Фридрих у себя?

— Да, старший брат является для нас примером и несет свою службу денно и нощно, — Миальд чуть склонил голову и прикоснулся к груди.

— Хорошо. Мы пройдем?

Миальд покосился на Сциллу:

— А большая зеленая… сестра? Тоже послушницей хочет быть?

Я еле сдержался, чтобы не прыснуть со смеху, рядом затряслась в беззвучной истерике Сцилла.

— Нет, брат Миальд, она лишь хочет знать, как можно вступить на этот путь. И охраняет меня.

— Да, у гордых орков всегда проблемы со смирением, — заговорщицки прошептал Миальд.

Страж вдруг осенил меня святым знаком — провел рукой круг и отметил в нем три точки.

— Иди же с миром, брат, — эльф счастливо улыбнулся, кажется, даже слеза у него заблестела, и он поспешно повернулся к орчихе, — И ты, странница, ступай с миром.

Я едва сдерживался. Блин, ну не собираюсь я вот так отыгрывать роль. Вся эта их вера, религия — тут разрабы прямо под семь слоев завернули продуманный сеттинг. Я до сих пор офигевал с паладина Сигурда, как он смог вариться во всем этом столько времени?

— Смотрю, не любишь ты эти вещи, — прошептала Сцилла, когда мы вошли внутрь.

— Не-а, — я качнул головой, — Не перевариваю.

— А при этом забалтываешь «местных» круче других, — усмехнулась орчиха, — Как же так получается?

Я пожал плечами. Может, потому что знаю, где кончается грань разумного, и начинается уже наигранная речь и пафос?

Внутри стены все было так же.