Умолкнувший было мобильник снова ожил, наигрывая что-то бравурное, совсем не подходящее для расслабленной истомы после бурных любовных утех.

«Ну, как назло… – подумал Владислав, потихоньку, чтобы не разбудить спящую девушку, выбрался из постели, забрал со стола аппарат и вышел с ним на кухню. – Чего там у Макара стряслось?..»

– Что у тебя? – буркнул он в микрофон, плотно затворив за собой дверь и поеживаясь от струящегося из распахнутого окна холодка – солнце давно уже село. – До утра подождать не мог?

– Срочно, шеф! – хрюкнула трубка. – Только что Плющ… Плющенко, то есть, отзвонился.

– Да, – весь подобрался Самохвалов.

– Черные пятнадцать минут назад вошли в подъезд Безлатникова.

– Какого еще… – начал было Владислав, но прикусил язык: на внутреннем жаргоне Безлатникова называли Бегемотом, тогда как Лазарев именовался Мелким; Макар же твердо придерживался инструкций и, похоже, вообще отказался от кличек.

– Бегемота, – бесстрастно пояснил боевик и добавил: – А еще через пять минут туда же вошел сын Безлатникова…

– Ты думаешь…

– Две минуты назад Лазарев вышел из своего подъезда и сел в машину.

«Неужели черные решились…»

– Мак… Александр. Те двое, что пасут хату Лазарева, пусть поднимутся к нему на этаж и контролируют вход. Внутрь пока не входить. Оружие при них?

– Оба упакованы.

– Отлично. Тогда Безлатниковские пусть перехватят Лазарева… Нет. Пусть продолжают наблюдать, а ты сам и человек пять твоих – срочно туда…

– Мы уже там.

– Молоток! Только без меня ничего не предпринимайте – я лечу…

Мэри появилась в прихожей, когда он уже собирался выходить.

– Куда ты?.. – совсем по-детски она протирала глаза, не позаботившись накинуть на себя хоть что-нибудь. – Ты же обещал…

Самохвалов ощутил, что если он пробудет здесь еще минуту…

– Извини, Маш… Бежать нужно. Ты тут оставайся, чувствуй себя как дома… В холодильниках – на кухне и на лоджии – полно еды всякой…

– А если твоя нагрянет?

– Не нагрянет. Она об этом гнездышке ничего не знает. Никто не знает.

– И все-таки я, наверное, пойду…

– Не мели ерунды – ночь на дворе. Я скоро…

* * *

Костя все понял, когда из темной безлатниковской прихожей его грубо втолкнули в ярко освещенную гостиную. Понял все без вариантов. Уж слишком колоритными выглядели гости этого тихого дома.

Павел сидел у стола, уронив руки на колени и потупившись. Рядом поигрывал ножом носатый крепыш в черных джинсах и кожаной куртке.

– Ну и сука же ты, Пашка…

В спину тут же уперлось что-то твердое.

Безлатников медленно поднял голову, и Константин ужаснулся от вида друга: тот разом постарел лет на десять.

– Костя… У них Лешка и Валя… У меня не было выбора…

Вот и все. Доигрались ребята…

– Прости, Паш…

– Это ты меня прости…

– Потом пошушукаетесь! – толкнули Лазарева в спину так, что он пролетел половину комнаты и приземлился на диван. – Если будете хорошими мальчиками. Мальчиками-колокольчиками.

Говорившему эти слова тощему остролицему кавказцу было на вид лет двадцать пять – двадцать семь, не больше, и в других условиях он точно заработал бы от Кости в лоб.