Первухин посерел от боли, но нашел силы улыбнуться.

— Директор меня уволит к чертовой матери! Нельзя ли как-нибудь вернуть руке чувствительность? Обещаю сделать все, что требуется.

Находя нужные точки, Матвей сдавил локоть генерала, и, судя по заблестевшим глазам пострадавшего, рука стала слушаться.

— Дьявол! Надо признаться, вы все-таки великий мастер, но ни черта не смыслите в политике, живете в придуманном мире, где еще сохранился дух рыцарства… давно сдохший в реальной жизни. Идемте! — Первухин обрел прежний властный вид и пошел к двери. На пороге кивнул на лежащего Андреева.

— Он не окочурится?

— Не беспокойтесь, через полчаса очнется.

Они вместе вышли в приемную, пересекли ее под взглядами вскочивших со стульев адъютанта и телохранителей генерала.

— Мы сейчас вернемся, — глянул через плечо Первухин. — Подготовьте телезапись.

— Проводить? — спросил старший группы охраны.

— Не надо, мы ненадолго.

Те же слова Первухин повторил и двум конвоирам в коридоре, приказав им никуда не отлучаться.

В молчании они с Соболевым пересекли холл, спустились по лестнице на первый этаж и, миновав пропускной пост в конце крыла здания, вышли в переулок. Прошло ровно шесть минут с момента их выхода из кабинета, и время у Матвея, чтобы скрыться, еще оставалось.

На небольшом пятачке, образованном узорчатой решеткой забора, торцом здания и изгибом переулка, стояли три машины. В одной из них — великолепном белом «линкольне» типа «марк-8» — сидел шофер и курил, ожидая кого-то. Первухин посмотрел на него, потом на Матвея, спрятал в глазах насмешливый огонек и подошел к автомобилю. Достал удостоверение:

— Генерал Первухин, начальник УСО. Этому молодому человеку срочно требуется попасть по назначению.

— Но я жду полковника Баканова…

— Я передам полковнику, чтобы он полчаса потерпел. Долго вас этот молодой человек не задержит.

— Ну, коль приспичило, поехали.

— Спасибо, — сказал Матвей, пристально разглядывая Первухина; в принципе он не рассчитывал, что с такой легкостью удастся освободиться. — Жаль, что так получилось, генерал.

— Я понимаю, вы тоже мне симпатичны, майор, но… лучше бы вы этого не делали.

Матвей обошел машину, сел радом с шофером, и «линкольн» почти беззвучно тронулся с места, вливаясь в поток машин на площади.

Он и в самом деле долго чужой транспорт не задержал, отпустил машину возле станции метро «Боровицкая», не сказав водителю, молодому бородатому мужику с крестом на шее, ни слова. Проехал одну остановку, пересел на «Чеховской» на другую ветку и через полчаса был в квартире у Василия.

— Тебя выпустили? — тупо спросил Василий, ошеломленный неожиданным появлением того, кого он вознамерился спасать.

— Сам ушел, — ответил Матвей, ощущая потребность обнять друга и с трудом преодолевая это желание. — Ты куда это собрался?

— Тебя выручать. — Василий, одетый в полувоенный комби, подумав, вернулся в гостиную. — Ну, рассказывай. Завтракать будешь?

— Кофе разве что.

Василий принес кофе, и Матвей сообщил все, что с ним произошло, включая освобождение и сон.

— Ясно, — кивнул Василий, выслушав. — Ульяна была права, тебя отключили от ментала, и теперь тебе придется рассчитывать только на чистую физику да на собственную интуицию. В меоз ты уже выйти не сможешь.

Матвей с интересом глянул на сосредоточенно-хмурое лицо друга.