|
– Подумавши, он сообщил неуверенно: – Но ведь это бывает, что луны нет, да? – Бывает, бывает, – успокоил Юрик. – Новолуние называется. А в звездах ты что-нибудь понимаешь? Витюня только покачал головой. – Я тоже не очень, однако Большую Медведицу от Кассиопеи как-нибудь отличу. Так вот, оба созвездия на месте, Полярная тоже наличествует. Большая Медведица – тот же ковш, что у нас, один в один, а что это значит? – Что? – спросил Витюня. Болтовня нового знакомца смешивалась в его голове в какой-то однородный цементный раствор. – А то, что за семь тысяч лет ковш должен был исказиться, понятно? Астрономию в школе проходил? Рисунок в учебнике помнишь? – Ну? – Чего «ну»? – снисходительно спросил Юрик. – Помнишь или нет? Семь тысяч лет это не пятьдесят тысяч, но какую-никакую разницу я бы увидел. А ее нет! Совсем нет, врубаешься? И Полярная на месте! Понять логику Юрика Витюня уже не пытался. Ясно было только одно: сейчас придется принять на себя еще один удар подлюки-судьбы. И суметь выдержать его, как штангу, пусть и с хрустом позвонков… лучше бы, конечно, без оглушительного пука, от которого покатываются зрители. – Это не наш мир! – Юрик неприятно рассмеялся. – Похожий, но не наш. Отличающийся по времени, но не сильно. И в этом мире только-только начался бронзовый век! – Чо? – спросил Витюня и заворочался. Под ложечкой внятно екнуло. – Чо слышал. Возражения есть? Нет? Тогда принимаем как рабочую гипотезу. Вопрос второй: что нам делать? – Идти. – Куда? – Ну туда же… по течению. – Тебя что, о пень шарахнуло? – Юрик фыркнул. – Обломись. Что мы там забыли? Витюня смолчал, не сумев найти ответ. А в самом деле, что? Но река все же давала хоть какую-то определенность – иди себе бережком, а там уж куда выведет. Почему бы реке не вывести куда-нибудь? В голове тяжело, как камни, ворочались обрывки неоформившихся мыслей. Стучало в висках и отдавало в затылок. Костерок прогорал. Рдеющие угли подергивались серым пеплом. Дунул ветерок, шевельнул ветки, колыхнул на лиственнице стропы парашюта и уже на последнем дыхании доструил до носа запах крысы. Юрик сплюнул и спросил: – Тебе не жарко? – Угу, – согласился Витюня, но телогрейку и треух не снял. Меньше мороки. А если пара лишних килограммов выйдет с потом, то тем лучше. Перед соревнованиями приходилось и по пять кило в бане сгонять, дело привычное. – То-то и гляжу: перегрелся. – Парашют снимем? – спросил Витюня, уходя от неприятной темы. – Я уже пробовал. Ничего не выйдет. А жаль: палатку бы сделали. – Можно дерево срубить. – Вот этим? – Юрик ткнул пальцем в медный топорик, скривил лицо и снова сплюнул. – Попробуй. Дня на два работы. Да еще неясно, что это за дерево такое – может, какое-нибудь священное. Дохлых крыс зря не прибивают. Снова помолчали. Потом Витюня спросил: – Ты это давно? – Чего? – С парашютом прыгаешь. – Не очень. Четыреста прыгов. – Чего? – Ну прыжков. |
