|
Само собой, осторожно, чтобы опять не пришлось оставлять позади себя убитых и изувеченных… С верхушки титанической лиственницы, одиноко растущей на просвеченной солнцем лесной поляне, свисало и колыхалось на легком ветерке что-то очень большое и неуместно оранжевое. Вроде двух связанных белой тесьмой полотнищ – побольше и поменьше. Невдалеке горел костерок. Возле него на траве сидел и насвистывал щуплый рыжий парень, слава богу, одетый в красный капроновый комбинезон – не в волчью шкуру. Рядом валялся красный же мотоциклетный шлем с очками. За истекшие сутки глазомер Витюни обострился чрезвычайно. По беглой прикидке, парень был невысок ростом, а по толщине торса не шел с Витюней ни в какое сравнение. Хлипкий. Такого не вопрос скрутить в бублик одной левой… Увидев Витюню, парень перестал свистеть, выставил вперед палец, как пистолет, и с хорошо различимым удовлетворением в голосе произнес: – О! Человек. – Ты кто? – неласково отозвался Витюня, крепче сжимая лом. Хотя на душе немного отлегло: этот абориген не только был пристойно одет, но вдобавок разговаривал по-русски! И вообще, по-видимому, принадлежал к аборигенам цивилизованным. – Не видишь, что висит? – Парень указал на лиственницу и нервно хихикнул. – Я парашютист. Глава 8 Он бродит сумрачен; не той Он прежде мнил идти дорогой… А.К. Толстой – Запаску распустил, по ней и слез, – рассказывал Витюне новый знакомый, назвавшийся Юриком, – а до земли еще сам видишь сколько… ну и подвернул ногу. – Он пощупал лодыжку и пожаловался: – Болит, сволочь. – Идти-то сможешь? – спросил Витюня. – Смочь-то смогу, пожалуй. Вопрос в другом: куда и зачем? – Ну туда, – Витюня не очень уверенно показал рукой. – Вниз по течению. – Ты все это время сверху, что ли, шел? – полюбопытствовал Юрик. – Угу. – С ломом? Витюня кивнул и снова угукнул. Не бросать же инструмент. Равно как незачем подробно объяснять всякому встречному-поперечному, что ломов на стройке нехватка и из-за каждого утраченного Луноход-Мамыкин будет полдня нудить не переставая. – Ну и как там? – Где? – В лебеде. Выше по течению, блин. – Так же, как здесь, – признал Витюня. – А тогда на кой хрен вниз? С чего ты взял, что мы вообще куда-нибудь выбредем? До устья реки, возможно, когда-нибудь и дошлепаем, а оно тебе нужно? Витюня наморщил лоб, чем вызвал новый приступ тупой головной боли. Череп казался скорлупой ореха, а мозг – ссохшимся ядрышком, свободно (и болезненно) катающимся внутри скорлупы. – Но ведь надо же куда-нибудь идти, правда? Юрик пожал плечами: – Сначала не худо бы знать куда. А для начала выяснить, куда нас занесло. Ты-то что думаешь? – К психам, – убежденно сказал Витюня. – Ты гля, чем они меня убить хотели! – Отбился? – Юрик в который уже раз с восхищением оглядел глыбоподобную фигуру неудавшегося штангиста. – Ломом, что ли? – Хилой лапкой он с усилием приподнял лом, попытался покачать в руке и сейчас же опустил. |
