|
Спорить можно, что у меня сотрясение. Вопрос в том, насколько сильное? - Вы можете двигаться, Анита? - Нет, - шепнула я. - Позвольте мне перефразировать вопрос. Если я вам помогу, вы сможете сесть? Я сглотнула слюну, пытаясь дышать сквозь тошноту и боль. - Может быть. Две руки скользнули под мои плечи. Кости у меня в голове поехали вперед, когда он меня поднял. Я ахнула от боли. - Меня сейчас стошнит. Я перевернулась на четвереньки. Движение это было слишком быстрым, и боль налетела вихрем света и тьмы. Живот сводило, рвота стояла у горла, голова раскалывалась. Жан-Клод держал меня за талию, его холодная рука лежала у меня на лбу, не давая костям головы расползаться. И голос его поддерживал меня, как прикосновение гладкой простыни к коже. Он тихо и ласково говорил по-французски. Я не понимала ни слова, но и не надо было. Его голос держал меня, укачивал, унося часть боли. Он прижал меня к груди, и я была слишком слаба, чтобы возражать. Боль колотилась в голове, но теперь это была далекая, пульсирующая, тупеющая боль. Голову повернуть все равно было невозможно, будто она выскользнула из шарниров, но боль была уже другая, терпимая. Он вытер мне лицо и губы влажной тканью. - Вам лучше? - спросил он. - Да. - Я сама не заметила, когда ушла боль. - Что ты сделал, Жан-Клод? - спросила Тереза. - Николаос хотела видеть ее в сознании и здоровой. Ты видела, какова она была. Ей нужна больница, а не дополнительные пытки. - И потому ты ее полечил. - Женщина-вампир явно забавлялась ситуацией. Николаос не будет довольна. Я почувствовала, как он пожал плечами. - Я сделал то, что было необходимо. Я уже могла открыть глаза, не щурясь и не вызывая боли. Мы были в темнице - по-другому и не назовешь. Квадратную камеру двадцать на двадцать футов окружали толстые каменные стены. К зарешеченной деревянной двери вели вверх каменные ступени. Даже кольца для цепей были в стенах. Факелы дымились на стенах. Не хватало только дыбы и палача в черном клобуке - такого, с бычьими бицепсами и татуировкой "Не забуду мать родную". Да, это завершило бы картину. Мне было лучше, намного лучше. Я не должна была так быстро оправиться. Мне случалось получать удары, и сильные. Не бывает, чтобы вот так просто все прошло. - Вы можете сидеть без помощи? - спросил Жан-Клод. К моему удивлению, ответ оказался положительным. Я села, прислонившись спиной к стене. Посреди пола была вполне современная сточная решетка. Тереза смотрела на меня, держа руки на бедрах. - Да, ты быстро оправляешься. - В ее голосе звучало приятное изумление и еще что-то, что я не могла назвать. - Ни боли, ни тошноты - все прошло. Как это получилось? Она ухмыльнулась, скривив губы. - Об этом тебе надо спросить Жан-Клода. Это он сделал, не я. - Потому что ты этого сделать не могла бы. В его голосе слышался чуть тепловатый намек на злость. Она побледнела. - Я бы этого все равно не стала делать. - О чем вы говорите? - спросила я. Жан-Клод повернулся ко мне; красивое лицо было непроницаемым. Темные глаза смотрели в мои - и это были глаза как глаза. - Давай, мастер вампиров, скажи ей. Увидишь, насколько она благодарна. Жан-Клод смотрел на меня, разглядывая мое лицо. - У вас была сильная контузия, сотрясение. Но Николаос не позволила бы нам доставить вас в больницу, пока не будет закончено это... интервью. Я боялся, что вы умрете или окажетесь неспособны... функционировать. - Никогда я не слышала в его голосе такой неуверенности. - Поэтому я поделился с вами своей жизненной силой. |
