«В три часа дня девятого июля Элис Джонс надела белую блузку, черную юбку и брызнула духи «Чарли» на запястья. Это был ее первый день на новой работе в «Хеннессис», и ей очень хотелось произвести хорошее впечатление. Бар «Хеннессис» построили в 1925 году во времена Сухого закона , пивнушка процветала за счет продажи алкоголя из-под полы…»

Около полудня Мэдди оторвалась от рукописи, чтобы приготовить ланч, покормить питомицу и выпить диетическую колу. Продолжила сочинять до полуночи, а затем рухнула в кровать и проснулась на следующее утро со Снежинкой, свернувшейся под одеялом, под боком у хозяйки.

– Это плохая привычка, – наставляла Мэдди котенка.

Хитрое создание замурлыкало, нежным журчанием умиротворяя хозяйку, и Мэдди не смогла заставить себя спихнуть плутовку с кровати.

В течение следующих нескольких недель у Снежинки появились и другие вредные привычки. Она настаивала на том, чтобы лежать у Мэдди на коленях во время работы или прогуливалась по столу и гоняла скрепки, ручки и блоки со стикерами.

Мэдди писала по десять часов в день, время от времени выходила на террасу, чтобы погреться на солнышке, а затем снова склонялась над компьютером, пока не падала в постель, выжатая, как лимон. В моменты отдыха, когда она не сосредотачивалась на книге, свободно дрейфующие мысли всегда возвращались к Мику. Она размышляла о том, чем он занят и с кем встречается. Мик заявил, что не собирается думать о ней, и, наверное, держит слово. Если человеку удавалось избегать мыслей о прошлом, то забыть о ее ничтожной персоне будет проще некуда.

В тех редких случаях, когда разум Мэдди не был поглощен работой, она вспоминала их разговоры, поездку на озеро Редфиш и ночи, которые Мик провел в ее кровати. Хорошо бы разлюбить его или даже возненавидеть. Так было бы намного легче. Девушка специально вызывала в памяти все гадкие отвратительные слова, которые он выплевывал той ночью после ее признания, но не могла вызвать неприязни к Мику. Она любила его и была абсолютно уверена, что эта напасть поселилась в душе навсегда.

В годовщину смерти матери Мэдди размышляла о том, один ли Мик в этот день, вспоминает ли ночь, изменившую их жизни, грустит ли в одиночестве, так же, как она... Когда стрелка часов перевалила за полночь, сердце потяжелело и упало, и девушка осознала, что все это время в ней теплилась крошечная надежда на то, что Мик появится на ее пороге. Он не пришел, и Мэдди была вынуждена снова принять тот факт, что ее любовь к этому мужчине безответна.

В последний день августа девушка надела шорты цвета хаки, черный хлопковый топ и отвезла Снежинку на прием к ветеринару. Оставить котенка в больших руках доктора Тэннесси оказалось тяжелее, чем ожидалось. Мэдди подавила легкий укол паники, когда выходила из смотровой без белого своевольного комочка шерсти с разными глазами и неправильным прикусом. Удивительно, но пришлось признать, что каким-то непостижимым образом она превратилась в кошатницу.

Когда Мэдди вернулась на озеро, дом показался ей невыносимо пустым и тихим. Она заставила себя поработать несколько часов, а затем перебралась на террасу, чтобы подышать свежим воздухом и погреться на солнышке. Девушка опустилась в кресло-качалку и подставила лицо теплым лучам. На соседней террасе у Аллегрецца толпились гости –смеялись, болтали и жарили барбекю.

– Мэдди, приходи посмотреть на близняшек, – позвала ее Лайза.