Иван Михайлович (наступает). Оставить ее! Ну, я говорю. (Становится перед Любочкой, Венеровский хочет двинуться вперед.) Еще шаг – вдребезги расшибу!

Венеровский. Хе, хе! (Отступая и копотливо доставая револьвер из кармана.) Вы думали, что я не предвидел этого? Я предвидел все, имея дело с такими людьми, как вы. Предвидел и оскорбления и драки. Только мы – люди дела и не дадим над собой смеяться, – хе, хе! Попробуйте оскорбить меня! (Уставляет пистолет.)

Иван Михайлович (останавливается перед ним и качает головой). Дурак! В кого стрелять! Ну, стреляйте! Пойдем, Люба! (Уходят.)

Явление десятое

Венеровский(один). Что, посмеялись надо мной?… хе, хе! Нет, мы не Твердынский, чтоб гонять их вон. Правду говорил Беклешов, что для дела с этими людьми надо отречься от всех принципов. Я слишком был честен с ними. Но, впрочем, женщина свободна, и я не признаю никаких прав на нее. Да, вот еще дарственная запись на ее именье.

Входит лакей за шалью.

Подите сюда, отнесите эту бумагу вашему барину. Им непонятно, что я возвратил эту бумагу, хе-хе! Да, еще слишком дики и грубы отношения в этой закоснелой среде! Или [мы] слишком далеко ушли, родились лет сто слишком рано для того, чтобы возможны были между нами какие-нибудь компромиссы.