|
Оно не сгорало в двигателях «Иджисана» и не плескалось в огромных топливных камерах «Иокогамы». Очень странно! Скоро на старушке «Иоко» уже не найдется укромного места, чтобы спрятать стакан горючего, не говоря о тоннах! И вот еще что: Кенджо среди добровольцев не оказалось. Улыбочка Эврил, когда Саллах вела «Иджисан» на орбиту с добровольцами, не оставляла сомнений – астрогатор запланировала на выходные нечто весьма для себя интересное. Барт Лемос казался встревоженным и, похоже, здорово нервничал, а Набхи Набол, как всегда, глядел на всех свысока. Саллах не сомневалась, что эта троица что то затевает. Вот только что? – Бог ты мой, – прошептал Борис Павлов, когда они с Саллах шли от ангаров челноков к капитанскому мостику. Пустые коридоры с голыми стенами. Из каждых трех потолочных светильников на месте оставался всего один. Вскоре «Иоко» превратится в пустую консервную банку – корпус с гулким главным коридором, ведущим на мостик, где нетронутыми будут стоять корабельные компьютеры. Большая часть их памяти уже скопирована и доставлена на Перн. Кое что, а именно навигационная и военная информация, защищенная надежными паролями, так и остается на «Иоко». Да и зачем она нужна внизу? Саллах содрогнулась, увидев, что герметичные перегородки между отсеками уже успели исчезнуть. – Кажется, – сказала она, – последний, кто покинет «Иоко», разберет за собой пол в коридорах. – Это какой то кошмар, – так обращаться со старой леди, которая к тому же славно нам послужила, – вздохнул Борис. – Это Иван Грозный постарался, – заметила Саллах, имея в виду офицера, отвечающего за разборку кораблей. – Его же не зря так прозвали. К тому же, наш Иван родом с Аляски. – Кто бы мог подумать? – с притворным изумлением воскликнул Борис. – Мы все теперь жители Перна. Что это за Аляска, о которой ты упомянула? – Ты серый, как валенок, Борис! Хотя ты и центурианин во втором поколении. Аляска – это местность на Земле, рядом с северным Полярным кругом. Там, между прочим, очень холодно. О жителях Аляски говорят, что они никогда ничего не выбрасывают. Во всяком случае, мой отец был именно такой. Это у них, наверное, в генах, ведь вырос мой папаша на Первой, хотя его родители и в самом деле родом с Аляски. – Саллах вздохнула. – Мне пришлось перед отлетом разбирать… В общем, четырнадцать лет он собирал этот… ну, я бы не сказала мусор – практически все мне удалось продать. И довольно удачно. Но и потрудиться пришлось изрядно. Авгиевы конюшни по сравнению с этим – просто рай, да и только. – Авгиевы конюшни? – Да ну тебя, – отмахнулась Саллах. Порой она не могла понять, серьезно Борис говорит или придуривается. – Кое кто из колонистов хотел, улетая, оставить позади и литературу, и искусство, и историю, и языки – все то, что делает людей такими восхитительно разными. К счастью, возобладала менее радикальная точка зрения. Генерал Черри Дуф, официальный историограф экспедиции, настоял, чтобы вместе с людьми на Перн улетели записи всего культурного достояния человечества. Желающие начать все с нуля утешались тем, что на новом месте возникнут новые традиции, а старое отомрет само собой. – Никогда не знаешь, – любил повторять Черри Дуф, – когда та или иная информация вдруг окажется жизненно важной. На всякий случай возьмем с собой все! В конце концов, это займет не так уж много места в памяти компьютера. Капитанский мостик почти не пострадал. Даже защитные переборки, и те оказались на месте. Усевшись в командирское кресло, Борис попросил Саллах проверить стабильность орбиты «Иоко». – Программа коррекции в полном порядке, – сообщила девушка, занимая место за пультом штурмана. |
