Горькая понимающая улыбка изогнула губы Изабели.

— Дети бывают очень трудными.

— Маленький сынок моего последнего нанимателя помочился в сумку с моим рукоделием.

Мы засмеялись, и совместное веселье согрело меня.

— Даже хуже детей были хозяйки обоих домов, — сказала я. — Они обходились со мной, как с прислугой, и жить у них под началом, зависеть от них было тяжким испытанием. Жаловаться на дурное поведение их детей не имело смысла. Они выговаривали мне за то, что я не умею поддерживать порядок и позволяю детям вытворять что хотят. Я содрогаюсь при мысли, какими неблаговоспитанными взрослыми, конечно, стали эти дети.

Изабель кивнула, ее глаза рассеянно смотрели куда-то вдаль.

— Мы и правда плоды нашего раннего воспитания, — пробормотала она.

Застенчивость помешала мне спросить, что подразумевают ее загадочные слова. Она все больше ставила меня в тупик и завораживала.

— Я часто убеждалась, что хозяин дома много предпочтительнее хозяйки, — сказала я в попытке поддержать разговор. — Присутствие отца заставляет детей вести себя лучше. От меня они ничего не требовали. Вернее сказать, они заметно облегчали мой жребий.

— Если так, вам очень повезло, мисс Бронте. — Изабель одарила меня улыбкой, в которой жалость к себе смешивалась со снисходительностью.

Не зная, как отнестись к этому, я сказала:

— Где в последнее время вы служили?

Изабель поколебалась.

— В доме мистера Джозефа Локка. Он оружейник в Бирмингеме.

— Мистер Локк — добрый наниматель? — осведомилась я вежливо.

— Он хороший человек, — сказала Изабель, глядя в окно, — но доброта не играла никакой роли в наших отношениях. — Тень омрачила ее лицо, едва она на минуту задумалась. Затем она сказала еле слышно: — Меня воспитали в убеждении, что мы должны поступать с людьми так, как хотели бы, чтобы они поступали с нами, но я… я нарушила эту заповедь, как и многие другие. Бессмысленно ли надеяться, что я сумею избежать кары?

Это звучало, как исповедь — но в каких грехах? Я догадалась, что беды Изабели как-то связаны с мистером Локком, и задумалась над тем, что могло произойти между мужчиной и красивой женщиной, живущей в его доме. Я вновь покраснела, стыдясь мыслей о том, что никак меня не касалось. Однако любопытство взяло верх.

— Так вы едете в Бирмингем? — спросила я, потому что этот город лежал на нашем пути.

— Нет! — вырвалось у Изабели, и она содрогнулась. Затем она повернулась ко мне и сказала: — Я в отпуске и еду в Лондон. — Ее взгляд снова стал ледяным. — А куда едете вы и ваша сестра, мисс Бронте? — добавила она, резко переводя разговор в другое русло.

— Мы тоже едем в Лондон.

Я лихорадочно надеялась, что Изабель не спросит меня зачем. Но она только спросила:

— И долго вы там пробудете?

— Несколько дней, — сказала я, радуясь, что мне не надо придумывать ложь, чтобы скрыть мою истинную цель.

— Вы скоро подыщете себе другое место? — Вновь Изабель смотрела на меня с большим вниманием, словно интерес ее был искренним.

Так как я не могла говорить о моем теперешнем поприще, чтобы не выдать, что я еще и Каррер Белл, я сказала:

— Я его еще не искала и пока живу дома.