7

Иногда словно бы открывается дверь будущего, и по ту сторону портала видишь сияющее голубое небо, сады с распускающимися цветами и великолепие солнечного сияния. Но когда подходишь ближе, дверь оказывается непроницаемой стеной с яркой ложной перспективой, которую нарисовало на ней твое собственное глупое заблуждение.

Солнечный день окутывал Лондон, будто золотая мантия. Темза искрилась под небом, чудотворно очищенном крепчающим бризом. Городские шпили, купола и башни сверкали. Церковные колокола гремели над крышами Бейсуотер-стрит, респектабельной улицы, чьи дома купались в солнечных лучах — их белые оштукатуренные фасады и черные чугунные решетки весело блестели. Дети катали обручи, а няни катили колясочки под густую листву деревьев в сквере вблизи Вебстерн-плейс, где жил Джордж Смит.

Мы с ним сидели в столовой с Энн, его матерью и его сестрами. Дом был великолепен: турецкие ковры, полированная мебель красного дерева, белоснежные скатерть и салфетки, прекрасный хрусталь, серебро и фарфор. Цветы маскировали запах выгребных ям, пропитавший даже лучшие дома Лондона. Однако мы с Энн так стеснялись, что могли только ковырять наши порции жареной бараньей ноги. Ни она, ни я не вносили заметной лепты в беседу, пока я не рассказала о пережитом мной в опере и о том, что мы нашли у себя в комнате, вернувшись в «Кофейню Капитула».

Общество выразило свое возмущение и сочувствие. Джордж Смит сказал:

— Надеюсь, вам не пришлось провести ночь в разоренной комнате?

— Нет, — сказала я. — Хозяин гостиницы был настолько любезен, что устроил нас иначе.

— Я верно понял, что, по вашему мнению, эти два происшествия и убийство могут быть связаны?

— Хозяин сказал, что, наверное, простой вор забрался на крышу, а оттуда проник в дом. Но я сомневаюсь, что убийство, погоня в театре и ограбление в один и тот же день моей жизни могут быть простым совпадением.

— Что-нибудь было взято? — спросила миссис Смит, красивая дородная женщина с пышными волосами брюнетки. Ей не было сказано об истинной сути отношений между ее сыном и его гостьями, и она поглядывала на меня с любопытством.

— Нет, сударыня, — пробормотала Энн.

Джордж Смит нахмурился, одной рукой сжимая подбородок, а другой поигрывая бокалом.

— Связаны ли эти события и намерен ли кто-то причинить вам вред, но мне не нравится, что ваш душевный покой смущен.

Польщенная его тревогой, я ожидала, что он вновь пригласит Энн и меня остаться у них. Но он сказал:

— Пожалуй, вам следует немедленно отправиться домой.

Его заботливость казалась по-прежнему искренней, и все же я почувствовала боль от мысли, что он хочет, чтобы я уехала.

— Вчера вечером вы упомянули, что будете говорить с полицейским комиссаром о расследовании убийства Изабели Уайт, — сказала я. — Не следует ли мне задержаться на случай, если я понадоблюсь?

— Я побываю у комиссара, как обещал, — сказал Джордж Смит, — но если полиции потребуется связаться с вами, достаточно будет письма, не правда ли?

Миссис Смит согласилась с ним. Энн кивнула. Я смотрела на моего издателя с возрастающей растерянностью. Вчера он выглядел союзником в моих поисках правды о Изабели Уайт, но сейчас он словно бы предпочитал избавиться от меня и все взять на себя. Что изменилось?

— Я крайне благодарна вам за помощь и озабоченность моим положением, но думаю, что Энн и мне следует остаться по меньшей мере до вторника, — сказала я, пришпоренная утвердить свою независимость.