Ивар вытащил из ящика котелок, походную модель с вечной батарейкой в днище – вода в нем нагревалась без огня. За котелком последовал свернутый в рулон гравимостик, который можно было раскинуть над ручьем, музыкальная шкатулка, игравшая сотню мелодий – все с грохотом барабанов и литавр, пояс со множеством кармашков для инструментария, несколько линз-зажигалок в разноцветной оправе, тюбик с универсальным клеем и дюжина напильников, которыми хапторы полировали когти. Он демонстрировал каждую вещицу и объяснял ее назначение, предлагая Шарбу и Рахашу тут же опробовать товар.

Котелки, линзы и мостики были признаны весьма полезными, от клея старейшины отказались, пояса, удобные в работе, оценили довольным ворчанием, а шкатулка и напильники привели обоих лльяно в полный восторг. Теперь торговля шла под рев барабанов и гулкие удары литавр – стороны выясняли, сколько поясов и линз, котелков, напильников и прочего добра надо отдать за статуэтки. Торговались лльяно с азартом, но Ивар им не уступал. Недаром сказано у Йездана: «Продешевивший утром, встретит вечер за пустым столом».

Разумеется, Ивару Тревельяну, консулу Фонда Развития Инопланетных Культур, кавалеру Почетной Медали и множества других наград, пустые столы не грозили – ни утром, ни днем, ни вечером. Однако торговался он яростно, ибо это было полезным уроком для Инанту Тулунова, молодого агента и его ученика. В будущем Инанту предстояли самостоятельные миссии, и где бы он ни очутился, ему полагалось не терять лицо, не допускать, чтобы его обманули. На сей счет у Йездана тоже было изречение: «Глупец, обманутый мошенником, теряет не деньги, а честь».

К полудню торговые дела завершились, и Ивар, отказавшись от угощения, тронулся со своими помощниками в обратный путь. Довольный и немного усталый, он шел впереди, временами оглядываясь на платформу, груженную контейнерами и ящиками. Все они были набиты под завязку, и теперь предстояло рассортировать фигурки, составить каталог, выделить часть хапторам, упаковать образцы и залить их быстротвердеющей пеной.

Обна Шета сидела на ящике, взирала с горестным видом на исцарапанные коленки, прихлебывала апельсиновый сок и приходила в себя. За платформой шагали Инанту и Хутчи'гра. Последний тащил под мышкой фигурку хаптора, не пожелав расстаться с ней даже на пару минут – изваяние было похоже на него как две капли воды.

Они покинули лес и углубились в бамбуковые заросли. Теперь по обе стороны тропинки вздымались высокие стебли хх'вадда, и платформа, следуя за Иваром, пригибала молодую поросль или с треском ломала не желавший согнуться ствол. Над бамбуковой рощей раскинулось бирюзовое небо, в вышине застыл оранжевый солнечный диск, и от него плыли к земле потоки зноя. Ивар слышал, как за спиной вздыхает провидица – должно быть, она изнывала от жары.

Но кроме солнца кружил за голубыми небесами корабль, хоть и невидимый с земли, однако такой же реальный, как роща, лес и тропа под ногами. Они еще не выбрались из зарослей, когда Командор напомнил о себе:

«Занят, мой мальчик?»

«Свободен. Я на прогулке».

«Боюсь испортить тебе удовольствие. Видишь ли, у нас тут…»

«Если ты про сервов, то я уже знаю, – перебил Тревельян. – Туземцы сообщили, в их деревне имеется маяк. Говорят, что гости приземлятся ночью или поутру… В самом деле? Ты их видишь?»

Ментальный импульс, пришедший от Командора, был полон удивления:

«Еще бы не видеть! Ну и здоровая лоханка, клянусь Великой Пустотой! В их корыто крейсер влезет с потрохами… два крейсера, три крейсера… Словом, они на прямой видимости. Идут к планете малым ходом, не спешат».

«Свяжись с Мобильным Флотом, сообщи».