Изменить размер шрифта - +
Время близилось к полудню, но в комнате по-прежнему царил свет масляных ламп, а воздух казался влажным, затхлым и словно кишел отголосками давних воспоминаний.

Хоукмун потер шрам на лбу, где некогда красовался Черный Камень, глаза его горели лихорадочным блеском, и он похудел настолько, что одежда висела на нем, словно влажные тряпки. Он стоял, опустив глаза на стол, где высился сложнейший макет прежней Лондры, с тысячами башен самых безумных форм и очертаний, соединенных лабиринтами туннелей, благодаря которым жители города могли никогда не видеть солнечного света.

И граф Брасс не удержался от мысли, что герцог сам заразился от побежденных страхом дневного света. Он бы ничуть не удивился, обнаружив, что Хоукмун стал, подобно жителям Империи Мрака, носить какую-нибудь причудливую маску.

- Лондра очень изменилась с тех пор, как вы видели ее в последний раз, - промолвил он. - Я слышал, там снесли все башни и повсюду посадили цветы... А на месте туннелей и переходов разбили парки и тенистые бульвары.

- Охотно верю, - без всякого интереса отозвался Хоукмун. Отвернувшись от графа Брасса, он принялся выводить полк гранбретанской кавалерии за стены города. Похоже, он отрабатывал тактическую ситуацию, в которой Империя Мрака одержала бы победу над графом Брассом и прочими служителями Рунного Посоха. - Должно быть, это очень.., красиво. Но я предпочитаю помнить Лондру такой, какой она была в прошлом, - голос его внезапно сделался резким и неприятным. - Тогда, когда ваша дочь погибла под ее стенами.

Граф Брасс изумленно поднял брови. Неужто это упрек? уж не обвиняют ли его в сообщничестве с теми, кто убил Иссельду? Но он предпочел не обращать внимания на этот бред и произнес:

- Но разве путешествие само по себе не может стать для вас радостью? В последний раз, когда вы были в Лондре, там высились одни лишь развалины. Но теперь вокруг вновь все цветет и благоухает.

- У меня много дел, - возразил Хоукмун. - Важных дел.

- Каких еще дел? - почти грубо перебил его граф Брасс. - Вот уже много месяцев, как вы не выходите на воздух.

- Ответ где-то здесь, - сухо парировал герцог Кельнский. - В этих макетах. Должен быть способ отыскать Иссельду.

Граф Брасс содрогнулся.

- Она мертва, - произнес он вполголоса.

- Она жива, - шепотом возразил Хоукмун. - Она жива, но где-то далеко отсюда.

- Но ведь однажды вы уже согласились со мной, что не существует никакой жизни после смерти, - напомнил граф своему Другу. - К тому же неужто вы и впрямь решитесь вернуть к жизни призрак? Или вам, действительно, достаточно видеть перед собой лишь тень прежней Иссельды?

- Да, если я не смогу отыскать ее живую.

- Вы любите женщину, которая давно умерла, - ровным, отсутствующим голосом промолвил граф Брасс. - И любя ее, вы влюблены в саму смерть.

- Но что мне остается любить в жизни?

- Многое. Вы откроете это для себя, если отправитесь со мной в Лондру.

- У меня нет ни малейшего желания видеть Лондру. Я ненавижу этот город.

- В таком случае сопровождайте меня хотя бы часть пути.

- Нет, мне вновь начали сниться сны. И в грезах своих я стал ближе к Иссельде... К ней и к нашим детям.

- Не было никогда никаких детей, вы придумали их, вы сами создали их в своем безумии.

- Нет, прошлой ночью мне снилось, будто меня зовут совсем иначе, хотя я по-прежнему оставался самим собой, у меня было какое-то чужое имя, очень древнее. Имя, какое могло существовать еще до Тысячелетия Ужаса. Джон Дейкер, так меня звали. И Джон Дейкер отыскал Иссельду.

Заслышав этот бред, граф Брасс почувствовал, как на глаза его наворачиваются слезы.

- Все эти рассуждения, эти мечты, они принесут вам одни лишь страдания, Дориан. Вы не утешитесь, а будете мучиться все сильнее с каждым днем. Поверьте мне. Я говорю правду.

- Я знаю, что вы желаете мне добра, граф Брасс. Я уважаю вашу точку зрения и верю, что вы искренне хотите мне помочь.

Быстрый переход