— Кястас, а кто это додумался грунтовку перекопать? — заперев «Круизер», поинтересовался Мажонас. — Я хотел к вам напрямую проехать, как обычно, но гляжу, кто-то траншею вырыл! Хорошо еще, что заметил своевременно, а то было бы делов…

— Да это не я, Римас… соседи на меже выкопали… э-э-э… значит, чтоб к ним без спросу не ездили…

Он хотел еще что-то сказать по этому поводу, но тут вмешалась хозяйка:

— Что ж ты держишь людей на пороге, Кястай?! Милости прошу в дом, дорогие гости… У нас уже и стол накрыт!

В большом просторном доме имелись две комнаты, целиком отделанные и обставленные «по-городскому». Кухня и санузел тоже были обустроены и оснащены всем необходимым. Остальные же помещения еще требовали доделок; Кястас все делал своими руками, вкалывая ежедневно от зари и до позднего вечера, поэтому в его доме давно уже воцарился запах лака и свежей древесной стружки.

Хозяйка провела гостей в большую залу, где стол уже был накрыт праздничной скатертью, уставлен различной снедью и напитками. Тут тебе и рыбка трех сортов, жареная, копченая и соленая, и «шонине», то есть слегка подкопченная грудинка, и жареная кура, и любимые Мажонасом колбаски «ведерай» с тушеной капустой… Из солений бочковые огурчики и помидоры — ядреный рассольчик наутро чисто тебе лекарство «от головы», — квашеная капуста с клюквой, моченые яблоки и грибочки уже нынешней засолки.

Ну и напитки, конечно, куда же без них: графин с янтарной просвечивающей настойкой, чуть отдающей орехом и лесными травами, рецепт изготовления, как уверяет Кястас, перешел к нему от его деда, бутылка домашней, крепостью под семьдесят, поллитровка казенной, на случай, если среди гостей вдруг окажется «интеллигент», брезгующий самогонкой, которая в данном случае является намного более качественным продуктом, чем городская «беленькая». А также глечик с квасом, легкое вино и яблочный сок домашнего изготовления.

— У-ф-ф-ф! — довольно произнес Мажонас, обозрев все это выставленное на стол изобилие. — Люблю я это дело… в смысле покушать! А хорошо, Семенова, иметь домик в деревне, не правда ли?..

Действительно, стол был накрыт с той же щедростью, что и несколько дней назад, когда Кястас проставлялся за оказанную ему «дружескую услугу».

— Не забывай, Римас, что ты за рулем, — счел нужным осадить напарника Нестеров. — Я насчет крепких напитков тоже пас… Ладно, ты пока развлеки тут дам, а мы с хозяином выйдем, пошепчемся.

Громыхнув амбарным замком, хозяин отпер чулан: глухую, без окон комнатушку размерами примерно три на четыре метра, куда на время им был перетащен старенький раздвижной диван. На нем спала Алина, хозяйская дочь — вернее, только делала вид, что спала, — повернувшись лицом к стене и с подогнутыми почти к самому подбородку коленями. Она была укрыта сразу несколькими одеялами, но девушку, кажется, все равно потряхивало. В углу, накрытое фанеркой, стоит ведро, назначение которого, увы, понятно. У дальней от входа стенки валяется перевернутая табуретка и миска с остатками еды. У изголовья бидончик с водой и кружка (жажда во время ломки мучает постоянно)…

Фермер щелкнул включателем, под потолком зажглась подсиненная лампочка.

Произнеся эту тираду, он щелкнул выключателем и запер дверь чулана.

— Не слишком ли жестко, Кястас? — спросил Нестеров. — Я знаю, что у вас, у деревенских, тут свои законы… Но как-то ты круто заворачиваешь. Все же она не преступница, а дочь… Хотя бы освещение ты можешь ей оставить?

— Сама попросила выключить, — вздохнув, сказал фермер.