Длинные  тяжелые ящики, которые мы выгружали, были не красного и, даже не черного, а вполне себе милитаризированного защитного цвета, но все равно, напоминали гробы.  Я догадывался, что в них должно быть, но именно –догадывался, а не знал.

Железнодорожная ветка, «отпочковавшаяся» от главной дороги Москва–Архангельск, начиналась у разъезда Мясниковка. Если глянуть на нее неискушенным глазом – самое обычное российское разгильдяйство! Ну, проложили спьяну километров пять  пути, ухнули казенные деньги. Бывает и не такое. Как–то, говорят, ошиблись топографы и дорога, должная связать городок А. с поселком Б., ушла в тайгу на тысячу километров. Но там тайга. А тут – вполне себе цивилизованные места, начальство ездит. Теперь бы, хотя бы рельсы снять, да использовать для настоящей дороги (или, хотя бы в металлолом сдать – все польза!), а шпалы в топку пойдут, так нет… Лениво, вишь, русскому человеку, вот и уходит кусочек «железки» в кусты, хотя на самом–то деле ветка уходила в «никуда», за которым пряталась сопредельное пространство. Все «неживое» эта дыра в пространстве (язык не поворачивается обозвать это затасканным словом «портал») пропускала, а вот людей – увы и ах.Посему, вагоны вначале отцепляли, давали им «ускорение», а потом наблюдали, как они исчезают в воздухе.Зрелище, скажем так, не для слабонервных. Хотя, о чем это я? С нынешними компьютерными технологиями, даже нетрезвый тракторист решит, что перед ним – иллюзия и обман зрения.

А дальше – разгрузка ящиков на телеги, долгий путь до леса, а там эти ящики пришлось тащить вручную. Потели, пыхтели, но дотащили. Старики, кажется, устали не меньше, чем я и это меня слегка утешило. Значит, не совсем я безнадежный человек, хотя  и избалован городской жизнью.

Никогда не задумывался, сколько процентов поверхности земли занимают болота. А надо бы…  Как же я их ненавижу,  эти «кладовые солнца», вместе взятые! И  начинаю лучше понимать  собаку Баскервилей. Озвереешь, от жизни на болотах.

 Но это ненавижу особенно. И остров посреди болота, который мы штурмовали год назад. Из тех, кого я знал, в живых остались только Брясло да Ярослав. Ну, да я сам, хотя и был продырявлен в четырех местах.

При воспоминании о том клятом бое начали зудеть шрамы, требуя их почесать, а руки, как на грех, заняты ящиком.

Около болотного озерца нас поджидали резиновые лодки, заботливо заготовленные Ярославом. Загрузив ящики на пружинившую резину, мы поплыли к острову.

Островок – база цвергов и их проход в мир Земли, оказался совсем крошечным. Примерно, десять метров в длину и пять в ширину. Вроде бы, он был больше?

– Я его срыть приказал, – подтвердил мои сомнения Ярослав. – Сразу, как цверги ушли, края срывали и по болоту землю растаскивали. Хотел совсем срыть, но не рискнул.

Вон оно как! А я и не знал. Впрочем, откуда я мог знать о всех новостях Застеколья, если появляюсь здесь раз в полгода?

Я прошелся по острову, пытаясь найти след чужого прохода. Не факт, что отыщу. Ведь и проход в Застеколье я сам разыскать не смог, хотя не раз проходил сквозь него, но оставался на той же поляне. Если бы не болезнь и не Машка, пожалевшая упрямого дурака, так и остался бы при мнении, что никаких параллельных пространств не существует, а то, что есть, всего лишь досужая выдумка фантастов. 

Стоп. А вот тут что такое? Я сделал совсем крошечный шажок и…

– Нашел? – донесся до меня звук голоса Ярослава.