Я снова уставилась на заголовок, а затем, подняв глаза, посмотрела на твердое выражение его лица. - Э... это делает вампир? - прошептала я.

Он улыбнулся, на этот раз без иронии. Его голос был низок и холоден. - Тебя удивляет то, как мой вид часто стоит за ужасами в ваших человеческих новостях. Легко понять, когда знаешь, что искать. Данная информация указывает на то, что в Сиэтле орудует новорожденный вампир. Кровожадный, дикий, неконтролируемый. Мы все через это прошли.

Избегая смотреть ему в глаза, я отвела от него свой пристальный взгляд и снова уставилась в газету.

- Мы следили за этой ситуацией в течение нескольких недель. Все признаки налицо - внезапные исчезновения, всегда только по ночам, небрежное избавление от трупов, отсутствия других свидетельств... Да, это определенно, кто-то только что обращенный. И, кажется, никто не собирается контролировать его... Он глубоко вздохнул. - Ладно, это не наша проблема. Мы даже не обратили бы внимания на подобную ситуацию, если бы это не происходило так близко к дому. Как я уже говорил, это происходит постоянно. Существование монстров приводит к чудовищным последствиям.

Я постаралась не акцентировать внимание на списке имен, но они четко выделялись из остальной части текста так, как, если бы были выделены специально. Пять человек, чьи жизни оборвались, и чьи семьи теперь носили по ним траур. Лицезрение их реальных имен, сильно отличалось от абстрактного рассмотрения совершенных убийств. Марин Гардинер, Джеффри Кемпбел, Грейс Раци, Майкл О'Коннел, Рональд Олбрук. Люди, у которых были дети и родители, друзья и домашние животные, работа, планы и надежды, воспоминания и будущее...

- Со мной такого не произойдет, - прошептала я, в основном, обращаясь к себе. - Вы не позволите мне стать такой же. Мы будем жить в Антарктиде.

Эдвард фыркнул, снимая напряжение. - Пингвины. Мило.

Я слабо рассмеялась и сбросила газету со стола, чтобы больше не видеть их имен; она с глухим стуком упала на линолеум. Конечно, Эдвард, в любом случае, рассматривал бы возможности для охоты. Он и вся его "вегетарианская" семья гарантировали сохранность человеческой жизни, предпочитая для удовлетворения своих диетических потребностей вкус крупных хищников. - Тогда, как и планировалось, Аляска. Только где-нибудь подальше от Джуно, желательно там, где в изобилии обитают гризли.

- Уже лучше, - допустил он. - Есть еще белые медведи. Очень жестокие. Да и волки попадаются довольно-таки крупные.

У меня открылся рот, и резко перехватило дыхание.

- Что не так? - спросил он, прежде чем я успела прийти в себя. Казалось, что все его тело, словно окаменело. - Ох. Тогда забудь о волках, если идея тебе неприятна. - Его голос был жестким, формальным, плечи напряжены.

- Он был моим лучшим другом,- пробормотала я. Употребление прошедшего времени неприятно кольнуло. - Конечно, мне это неприятно.

- Пожалуйста, прости меня за мою неосмотрительность, - сказал он, все еще очень формально. - Я не должен был предлагать тебе этого.

- Не волнуйся об этом. - Я посмотрела на свои руки, сжатые на столе в два кулака.

Мгновение мы молчали, а затем его прохладный палец оказался под моим подбородком, поднимая лицо. Теперь на его лице было более мягкое выражение.

- Мне жаль. Действительно.

- Я знаю. Я знаю, что это не одно и то же. Я не должна была так реагировать. Это всего лишь... Хорошо, я уже думала о Джейкобе до того, как ты пришел - я колебалась. Его золотисто-медовые глаза, казалось, темнели каждый раз, когда я упоминала имя Джейкоба. Когда я снова продолжила, мой голос звучал почти умоляюще: - Чарли говорит, что Джейкобу тяжело. Ему сейчас больно, и... это моя вина.

- Ты не сделала ничего плохого, Белла.

Я глубоко вздохнула. - Мне нужно сделать это лучше. Я должна ему это. И, так или иначе, это одно из условий Чарли...

Пока я говорила, его лицо снова стало каменным, как у статуи.