— Дорогая, не нужно так расстраиваться. Могло произойти всё, что угодно. Возможно, с ним всё в порядке, и он в безопасности.

— Я подумала — надо поехать к кузине Росса. Нанесу ей светский визит. Больше мне не к кому обратиться. Конечно, я могла пойти прямо к Сьюзен Пеллью — мы однажды встречались; или к Мэри Трефузис, или еще к кому-нибудь из знакомых; но казалось, а точнее — я почувствовала, что должна поехать к кузине Росса, которую ни разу не встречала.

— Это было верным решением. Как бы я хотела, чтобы Эндрю был здесь. И Джеймс, его сын, сейчас тоже в море. Но я должна подумать...

— В разделе новостей сказано что-то еще?

— Нет, ничего. Просто повторяется послание капитана Пеллью, он до сих пор в море. О «Тревейле» здесь говорится только то, что он сел на мель в бухте Одьерн, и что «Мермейд» сам едва избежал крушения в ходе спасательной операции.

— Мы можем найти кого-нибудь, кто знает больше?

— Именно об этом я сейчас думала. Скорее всего, новость доставили на военном шлюпе. Благодаря Эндрю меня хорошо знают в службе пакетботов. Бен Пендер обычно работает там до восьми. Если кому что и известно, так это ему. Я пойду с вами, разумеется. Кажется, миссис Стивенс только что вернулась — я могу оставить малыша Эндрю с ней. Вы сможете идти?

— О да. О да. Слабость в коленях с каждой минутой становится всё меньше.

— Это в четверти мили отсюда, вниз по улице. Я только возьму плащ. Вы, разумеется, останетесь на ночь здесь.

— Не думаю, что получится. Мой дядя болен. Узнав эту новость, я пошла к нему и рассказала о своих планах. Боюсь, он мог расстроиться. Хоть я и не сообщила ему всего, но мое весьма очевидное желание узнать правду о Дуайте, должно быть, выдало мои чувства. Я поскачу обратно, как только узнаю, что произошло.

— Три часа в темноте? Здесь повсюду толпы голодающих. Вы должны остаться. Я скажу миссис Стивенс, чтобы приготовила комнату.

Десять минут спустя они вышли из дома и отправились в путь по грязной галечной дороге. Узкая улочка была запружена людьми. Лавки еще не закрылись, в пивнушках стоял гам, по углам валялись пьяницы, детишки резвились и вопили, слепые и хромые просили милостыню, постаревшие солдаты стояли и беседовали, моряки по трое в ряд пели непристойные песни, домовладельцы застыли в открытых дверях, собаки лаяли и дрались, и над всем этим раздавался громкие крики чаек. Вечер был чудесный и необычайно теплый для апреля. Но Кэролайн не ощущала ни благоухания, ни тепла, ни света. Всё это было лишь антуражем. Она не видела окружающих людей — лишь серо-белые тени, мешающие ей на пути к неизбежному концу.

В конторе службы пакетботов Бен Пендер, усталый маленький человечек в старомодном парике и грязно-коричневом костюме, разговаривал с капитаном пакетбота, одетым в синюю форму с галуном. Увидев двух молодых дам, он сразу встал и склонился над рукой Верити. Она представила ему Кэролайн и объяснила цель своего визита.

— К сожалению, мэм, у нас только это сообщение со шлюпа, — ответил капитан. — Он причалил с новостями и отплыл с первым же приливом. Пеллью и его корабли до сих пор в море. Но вот полный текст сообщения, как есть. Сэр Эдвард Пэллью докладывает, что сначала заметил два французских корабля, «Эро» и «Палмье». «Эро» — семидесятичетырехпушечный двухпалубник. Это было в три часа дня в четверг, в туманную погоду, около пятидесяти лиг к юго-западу от острова Уэссан. С запада дул сильный ветер, и они поставили паруса для погони. Без пятнадцати шесть «Нимфа» и «Тревейл» догнали французские корабли.

Капитан посмотрел на бумагу, которую положил перед ним Бен Пендер, и надел очки, заправив дужки за уши.