|
То ли был он непривычно чисто одет, то ли взгляд его был пронзителен, но Божественного Искупителя охватил страх, бывший как бы продолжением ночных кошмаров. Ему подумалось, что непостижимым образом этому человеку известно о нем все, начиная от того жаркого полуденного часа, когда на чердаке в доме на Грибоедовском канале рассвирепевший дворник кастрировал жадного до острых наслаждений молодого насильника, и до сегодняшних сокровенных мыслей и тайн скопца. Об этой стороне жизни Бориса Филипповича не знал никто. Лишь наиболее приближенные и доверенные последователи учения постигали с его помощью, что потеря детородного органа не означает угасания чувственного влечения, а, напротив, делает его изысканнее и тоньше. Он учил апостолов ценить не само удовольствие, но его оттенки, и кто знал, сколь изощренна была фантазия гладколицых евнухов, обладавших в сладострастном воображении любыми женщинами и предающихся в мыслях тайному разврату. Этот разврат с годами сделался основной целью жизни Бориса Филипповича. Он был беспределен, требовал новых фантазий, и, пресыщаясь одними, Божественный Искупитель жадно искал других. Он оскоплял не только мужчин, но и женщин, калечил их тела, отрезая груди и точно вымещая таким образом свою физическую несостоятельность. Теперь для полноты наслаждения и мести ему нужна была так похожая на изнасилованную им дочь дворника скитская святая — Маша. Он был скопческим христом — ей надлежало стать богородицей. Он давно знал, как это произойдет, и вожделел этого дня. Большая светлая комната, наполненная братьями и сестрами в длинных белых одеждах. Посреди раздетая девственница, сидящая в чану с теплой водой и иконой Нерукотворного Спаса в руках. Эту девушку долго готовили, она глубоко набожна и восприимчива, ее окружают уважение и почет. Она знает, что предназначена Богом для особых целей, и готова к тому, что сейчас совершится что-то необыкновенное. А вокруг горящие лица, радения, исступленные выкрики, вот-вот накатит святой дух, и тогда отрежут ножом левую грудь девственницы, искромсают на кусочки и станут причащаться живым телом скопческой богородицы. Вот до чего не дожил бедняга-скульптор, вот чего не успел он вылепить, а вылепи такое, точно заслужил бы славу второго Буонарроти. Нужно было только помешать бухарянам увлечь девушку с собой и уговорить Вассиана отдать ее до того, как все начнется. И он ее отдаст — другого выхода в этот раз у него не будет.
Меж тем одетый в новую белую рубаху Кудинов сидел в просторной избе и вместе с Машей читал окованную железом книгу. Они читали эту книгу каждый день по нескольку предложений, и Василий Васильевич долго и подробно объяснял девушке непонятные места. Он не разрешал ей никому рассказывать об этих беседах: для всех насельников Бухары Маша была избранной Богом отроковицей, в которой они видели залог своего спасения, для него — первой и последней ученицей, посланной ему перед тем, как уйти. Он учил ее тому делу, от которого некогда отрекся и к которому теперь вернулся. Лишь в этом одном старец видел теперь смысл своего существования и оправдание тому, что совершил. Кудинов торопился: он должен был успеть вложить в свою слушательницу как можно больше, чтобы все узнанное им в скиту за двадцать лет не пропало. Поначалу Маша с трудом понимала, чего он от нее хочет, терялась и путалась в самых простых вещах. Он приходил в отчаяние, но вида не подавал. Его терпение было вознаграждено: древние песнопения и молитвы, жития святых и далекие предания ровным дождем ложились на ее душу. После этих уроков она шла в моленную и видела наяву все то, о чем он ей только что рассказывал. И тогда из ученицы она превращалась в главное действующее лицо бухарской истории. Эта раздвоенность странным образом уживалась в ее душе. Маша чувствовала, что своим присутствием она поддерживает этих изможденных людей. Самые суровые лица смягчались и теплели, когда она шла к моленной, когда вставала подле старца и приветливо всем улыбалась. От нее ничего не требовали и ни о чем не просили, людям было достаточно того, что она рядом с ними в эти последние дни. |
