— Бегите! — закричал солдат. — Немцы идут!

— Где? Далеко? — попытался узнать я.

— Там! — указал он за спину и унесся.

Я глянул на Карловича. Лицо его посерело.

— Валериан Витольдович, уходите! — выдохнул он. — Берите персонал, ходячих больных и прячьтесь в лесу. Дай бог, удастся.

— А вы?

— Остаюсь с тяжелоранеными. Я врач.

— Я тоже.

— Зачем вам умирать? А я стар.

— Поздно, — сказал я, указывая рукой. Из леса на другой стороне луга выезжали всадники. Хорошо были видны серые мундиры. В русской армии они цветные или защитные.

— Пропали! — выдохнули за спиной.

Я обернулся – Кульчицкий. Лицо белое. Решение пришло мгновенно.

— Твои люди могут стрелять?

— Нет, ваше благородие! — замотал он головой. — Их этому не учили. Санитары.

— Слушай меня! Ворота запереть на замок! Подогнать к ним телеги без лошадей – вон несколько стоит. Все оружие, что принесли раненые, туда!

Смотрит на меня изумленно.

— Живо! Бегом марш!

Кульчицкий испарился.

— Валериан Витольдович! Что вы задумали? — забеспокоился надворный советник.

— Николай Карлович, идите в лазарет! Прикажите оттащить койки от окон. Раненые могут пострадать от осколков стекла. Всем спрятаться за глухими стенами. И молиться.

Бегу в бывший бальный зал. Здесь уже суета – узнали.

— Слушай меня, братцы! — кричу с порога. — Сюда идут немцы. Всех раненых убьют – природа у них такая. Надо отбиться. Оружие есть. Ходячие раненые, которые могут стрелять, подходи ко мне!

Тишина, все молчат. Неужели не пойдут? С койки справа поднимается солдат с перевязанной головой. Одного глаза не видно. Походит ко мне.

— Стрелять сможешь?

— Да, ваше благородие. Глаз выбило, но другим вижу. И жмуриться не надо, — он ощеривается.

— Как зовут?

— Иван. Трофимовы мы.

— А по отчеству?

— Степаном отца звали.

— Спасибо, Иван Степанович! Кто еще?

Ко мне, ковыляя, подходят еще четверо. Немного. Но хоть столько.

— Идем, братцы!

Кульчицкий не подвел. Кованые ворота заперты, перед ними телеги. В них навалены винтовки и ремни с подсумками. Лежат какие-то сумки. Открываю одну. Внутри – ребристые яйцевидные гранаты, похожие на Ф 1, только колпачок латунный.

— Хранцузские бомбы, — говорит Иван и берет одну. — Это надо прижать, кольцо выдернуть, а потом бросать. Лучше – подальше. Близко нельзя – осколками посечет.

— Кто еще бросал бомбы?

В ответ – молчание.

— Их недавно привезли, — говорит Иван. — Нам ахвицер показывал. Я кидал, другие побоялись.

Вручаю ему сумку с гранатами, другую беру себе.

— Приготовились!

Солдаты берут винтовки и начинают их заряжать. Патроны в пачках. Оттянул затвор, сунул пачку в магазин, затвор вперед – и стреляй. Поворачивать, как в трехлинейке, не надо. Из-за этого винтовка остается на линии огня, что облегчает прицеливание. Патроны кончатся – пачка выпадет вниз. В той жизни у меня был друг Жора – большой любитель пострелять. Приглашал меня. Оружия у него было – как у Сороса денег. «Манлихер» тоже имелся, и я из него стрелял. Хорошая винтовка, бьет точно…

План мой прост.