Кстати, очень симпатичная. С Мумой и Лумой вообще ничего общего. Тоненькая как тростинка, орчанка тем не менее обладала весьма выдающимися достоинствами. Узкие раскосые глаза неожиданно зеленого цвета смотрели с затаенной насмешкой. Слегка опушенная верхняя губа — приметная черта южных женщин — немного портила лицо, хотя точно такой же пушок на углах челюстей и на висках ничуть не искажали общее впечатление. Толстую, в руку, иссиня-черную косу украшали ярко-рыжие пряди, то ли вплетенные, то ли выкрашенные, и завершало бисерное охвостье. Массивные серьги по типу цыганских каскадами звенящих монист спускались до самых плеч, подчеркивая высокую гордую шею. Она одевалась как индианка — в хорошо выделанную светло-коричневую замшу с бахромой. Тонкая батистовая блузка, сверху замшевая жилетка и юбка.

Пожалуй, мы вдвоем с ней выглядели типичными фриками на фоне восточных ворохов легких шелков и туфелек с загнутыми носами.

Девушки в шелках оглядели нас обеих в очередной раз и сдавленно захихикали, тихо перемывая нам косточки. Да я загнусь с тоски в этом курятнике! Теперь я понимаю диэров с их жаждой экзотики! Да рядом с этим бабьем взвоешь поневоле!

— А ты — нет? — переспросила туземка, улыбаясь искренне и открыто.

— А я не знаю, — призналась я. — С одной стороны — любопытно, а с другой — страшно.

— Ничего страшного, — утешила меня девушка. — Они как своими глазищами посмотрят, так и страх и стыд потеряешь. Сама побежишь юбки задирать.

— Какой ужас! — ответила я.

Слава богу, такое позорище мне не грозит! Я к ним иммунная. Могут своими фарами освещать и по сторонам зыркать сколько душе угодно. Но пока этот маленький секрет останется при мне. Мало ли…

— Ужас — это то, что на тебе надето! — хмыкнула орчанка и протянула узкую ладошку. — Не обижайся. Я — Эсме, из племени кочевых орков. Всегда говорю, что думаю. Поэтому мои родные меня сюда и сплавили. Типа пусть полюбуется князь на наших женщин и больше никого требовать к себе не будет.

— А он требует? — У меня глаза вылезли из орбит.

— Да нет, — засмеялась Эсме. — Им так хочется думать. Ну, как бы угнетенный народ. Воюем за свободу, поэтому кочуем. Не хотим дань платить. — И она показала какой-то замысловатый жест, крутанув хрупким запястьем.

— А-а-а, — догадалась жертва коварства эльфов. Сегодня я сама себе нравилась. Прям такая умная и догадливая. — Дань за двенадцать лет?

— Не-а, — тряхнула головными украшениями новая знакомая. — За восемнадцать.

— Тогда с процентами набежало, — улыбнулась я. И в свою очередь представилась: — Леля.

— Привет, Леля, — одарила меня теплой улыбкой девушка. — Давай держаться вместе. Собираюсь стребовать эти проценты, и очень нужна помощь.

— Согласна, — искренне обрадовалась я. Вдвоем все же лучше, чем одной. Тем паче сами мы не местные…

— Ш-ш-шарфат!!! — раздалось в отдалении. — Убери свои немытые лапы от моего нежного хвос-с-ста!

Из-за угла показалась змеелюдка, сопровождаемая моим евнухом. Который почему-то держал девушку за хвост и тащил в обратную сторону.

— Что происходит? — поинтересовалась я. Окликнула хвостатую: — Привет, Шушу!

— И тебя так же, — пропыхтела товарка по лекции Кувырлы о том, как нужно обращаться с мужчинами. — Прилип, понимаеш-шь, к хвос-с-сту — не отдереш-шь. А у меня и так нас-с-троение с-с-с утра плохое!

— Вас тут не стояло! — завыл гаремный выкормыш.