Они вежливо побеседовали несколько минут – обычные, ни к чему не обязывающие фразы. Более существенный разговор был впереди. Джош никогда не слышал о судье Уиклиффе.

– Завещание существует? – спросил наконец тот.

– Да, ваша честь. Завещание существует. – Джош очень тщательно подбирал слова. Скрывать наличие завещания по виргинским законам – преступление. Если судья хочет знать, Джош, разумеется, ответит.

– Где оно?

– Здесь, в моем офисе.

– Кто исполнитель?

– Я.

– Когда вы собираетесь вынести его на утверждение?

– Мой клиент распорядился дождаться пятнадцатого января.

– Гм-м… Есть какая-то особая причина?

Причина была проста. Трой желал, чтобы его алчные дети кутнули напоследок, прежде чем он выбьет почву у них из-под ног и соберет свою последнюю жестокую и злобную жатву.

– Понятия не имею, – ответил Джош. – Завещание написано от руки. Мистер Филан подписал его за несколько секунд до того, как прыгнуть с балкона.

– Рукописное завещание?

– Да.

– Вы при этом присутствовали?

– Да. Это долгая история.

– Вероятно, мне следует ее выслушать.

– Вероятно.

У Джоша весь день был занят. У Уиклиффа – нет, но он постарался представить дело так, будто каждая минута у него распланирована. Они договорились встретиться в офисе Уиклиффа в обеденное время и, быстро перекусив, заняться делами.

Серхио не одобрил идею путешествия Нейта в Южную Америку. После почти четырех месяцев пребывания в закрытой клинике, где двери и ворота запирались на замок и невидимая вооруженная охрана просматривала дорогу на милю вперед, где доступ к телевидению, фильмам, играм, журналам и телефону был строго ограничен, даже возвращение в привычный мир могло быть сопряжено с психологическими травмами. Что же касается поездки в Бразилию сразу после лечения в клинике, то это могло привести к более чем серьезным последствиям.

Нейту это было безразлично. Его препроводили в Уолнат-Хилл не по решению суда. Его поместил сюда Джош, и если Джош просит его сыграть в прятки в джунглях Южной Америки, значит, так тому и быть. Серхио может ругаться и стонать сколько ему заблагорассудится.

“Предвыпускная” неделя являла собой постепенный выход из ада. Безжировую диету сменила диета с низким содержанием жиров, понемногу добавлялись такие неизбежные “на воле” ингредиенты, как соль, перец, сыр и масло, – нужно же было подготовить организм к злу, царящему за пределами Уолнат-Хилла. Желудок Нейта протестовал, и он потерял за неделю еще три фунта.

– То, что ждет тебя там, внизу, будет еще хуже, – бесцеремонно заметил Серхио.

Обычно они боролись во время лечебных сеансов, это было частью курса терапии: кожа должна стать упругой, а все углы округлыми. Теперь Серхио начал отдаляться от своего пациента. Всегда трудно прощаться, поэтому Серхио постепенно сокращал время сеансов и становился все более безразличен к пациенту.

По мере приближения финала Нейт начал считать часы.

Судья Уиклифф поинтересовался содержанием завещания, но Джош вежливо отказался отвечать на этот вопрос.

Они поглощали бутерброды из магазинчика деликатесов, сидя за маленьким столиком в небольшом кабинете его чести. Закон не требовал, чтобы Джош открывал судье суть завещания, по крайней мере сейчас. И Уиклифф не мог на этом настаивать, но его любопытство было объяснимо.

– Я немного сочувствую подателям заявлений, – сказал он. – Они имеют право узнать, что там в завещании. Зачем откладывать?

– Я лишь исполняю волю своего клиента, – ответил Джош.

– Но рано или поздно вам придется огласить завещание.