|
После этого, окруженный приветствовавшей его толпой чикагских граждан, он совершил шествие по главным улицам города в такой же торжественной обстановке, в какой три месяца перед тем был препровожден на Оксвудсское кладбище. Теперь не оставалось ни одного человека во всем Чикаго, которому не была бы известна развязка всей той волнующей истории. Но сами партнеры? Покорились ли они необходимости? Да, некоторые из них, не все, конечно, но в конце концов нужно ведь было примириться с этой неожиданной развязкой! Герман Титбюри всячески старался возместить потерянное. С согласия миссис Титбюри он решил снова приняться за свое прежнее ремесло, другими словами, снова сделаться отвратительнейшим ростовщиком, и плохо же приходилось всем тем несчастным существам, которые попадались в когти этого хищного коршуна! Что касается Тома Крабба, то он так и не понял ничего во всем происходившем, за исключением того, что ему нужно отомстить за последнее поражение, и Джон Мильнер надеялся, что в следующей же борьбе он снова займет место в первом ряду кулачных бойцов и заставит забыть тяжеловесные удары досточтимого Гуго Хюнтера. Гарри Кембэл философски отнесся к своей неудаче и хранил воспоминания о всех своих интересных путешествиях. Но он не установил рекорда на дальность переезда, проехав в общем только около десяти тысяч миль, тогда как Годж Уррикан сделал более одиннадцати тысяч. Эта неудача не помешала Кембэлу написать для Трибуны одну из самых похвальных заметок по адресу воскресшего члена Клуба Чудаков. Что касается командора, то он отправился к Вильяму Гиппербону и сказал со свойственной ему любезностью: - Так не делается, милостивый государь! Так не делается!.. Когда человек умирает, то он умирает и не заставляет людей бегать за его наследством, когда он все еще на этом свете! - Что делать, командор! - ответил приветливым тоном Вильям Гиппербон. - Ведь не мог же я... - Могли, сударь, и должны были!.. К тому же, если бы вместо того, чтобы запихивать вас в гроб, вас сожгли в крематории, то этого не случилось бы. - Кто знает, командор! Мне ведь так везет! - И так как вы меня надули, - продолжал Годж Уррикан, - а я никому никогда этого не позволяю, то вы мне за это ответите и дадите мне удовлетворение. - Где и когда вам будет угодно. И хотя Тюрк клялся святым Ионафаном, что он сожрет печень Вильяма Гиппербона, его хозяин на этот раз не счел нужным его останавливать и именно его послал к бывшему покойнику, чтобы условиться о дне и часе поединка. Но, явившись к Вильяму Гиппербону, Тюрк удовольствовался тем, что сказал ему. - Видите ли, сударь, командор Уррикан не такой злой, каким он хочет казаться. В сущности, он хороший... Его всегда можно урезонить. - И вы пришли, чтобы сказать... - ... чтобы сказать, что он раскаивается в своей вчерашней горячности и просит принять его извинения. И на этом дело кончилось, так как Годж Уррикан понял в конце концов, что скандал сделал бы его посмешищем в глазах всех. Но, к счастью для Тюрка, этот ужасный человек никогда не узнал, как именно тот выполнил свою миссию. Накануне свадьбы Макса Реаля и Лисси Вэг, 29 июля, жениха и невесту посетил почтенный мистер Гемфри Уэлдон, но не прежний мистер Уэлдон, слегка сгорбленный под тяжестью лет, а мистер Вильям Гиппербон, более элегантный, более моложавый, чем когда-либо, что не преминула заметить Джовита Фолей. Этот джентльмен, извинившись, что не дал выиграть партию Лисси Вэг, которая, не будь его, без сомнения, первая оказалась бы у цели, заявил ей, что хочет она этого или не хочет, понравится ли это ее мужу или не понравится, все равно, он написал новое завещание, которое вручил нотариусу Торнброку, завещание, в котором он все свое состояние разделил на две равные части, предоставив одну из них Лисси Вэг. |
