Я уговорил Робби вывести меня из комнаты. Кажется, это было вчера вечером. Необъяснимым образом я почувствовал себя лучше. Далеко мы не поехали; фиакр отвез нас на улицу Ренн в маленькое кафе, где экстравагантные танцовщицы выпрашивали на «кружечку пивка». Я, должно быть, слишком уж погрузился в созерцание, и Робби спросил, не дурно ли мне. Я ответил, что это не дурнота, а восхищение. Кому захочется покинуть мир, в котором встречается такое. «Ты еще увидишь, что я теперь напишу», – сказал я. Тут я не выдержал и заплакал. Меня отвезли обратно и уложили в кровать.

Он слабеет. Господин Тернер сказал, что уже недолго осталось, и пошел за священником. Господин Уайльд смотрит на меня и говорит Я готов, Морис Не знаю хочет он чтобы я записывал, или нет У меня была слава без нее я дым в воздухе и пена на воде. Ну и скандал я устроил, правда? Смеется Морис в Ирландии был огромный карп. Когда я был ребенком он однажды говорил со мной. Знаешь что он сказал? Он сказал я сплю малыш. Не буди меня. Когда-нибудь и ты ко мне придешь малыш. Я слышал как разговаривают деревья и видел как движутся статуи. Не знаю правильно ли я записал.

Жаркое было лето правда Я хотел сегодня утром взять экипаж но он сказал слишком далеко. Знаешь, когда нашли тело Христа Не понял, что он дальше сказал и потом я опять буду царствовать в литературе и в жизни правда мама? смеется Я знал что произведу сенсацию больше ничего