|
Сделаешь? – А почему нельзя просто послать ему сообщение? – Так надежнее. Да и тебе все равно придется идти в лагерь. Видя, как заколебался Серый, Макс добавил: – Серый, я тебя прошу, еще один раз помоги мне. Надо выбить бандитов со стоянки, иначе поляжет много хороших молодых, но глупых парней. Ты потом поймешь, что тебе это нужно не меньше, чем мне. А потом, я обещаю, займемся твоим делом. Без снаряжения все равно выдвигаться нет смысла, а достать его мы можем только на базе бритоголовых. Это ведь не просто война с бандитами, это крестовый поход: все, что мы там найдем после разгрома банды, – наше по праву. Так и живем: они грабят нас, мы – их. А потом до Янова я тебя не доведу, но до Изумрудного уж так и быть – я ж твой должник. Разобьем мародеров и в дорогу, идет? – Ладно, – согласился Серый. – Давай говори, кого где найти, что передать? Только при условии, что все, что я сказал, останется между нами. – Идет. – Макс отдал Серому лист. – Там все, что надо, написано. Если хочешь, можешь прочитать. Найти надо Семена. Его там все знают. Обязательно поспи хоть чуть-чуть. А потом выдвигайся вместе со всеми. Да, и камуфляж поменяй. Я тебе вон там положил. – Макс показал рукой на перекладину рядом с головой Серого. – Свое сбрось, положи туда же. Этот камуфляж поудобнее и полегче. Серый не мог рассмотреть детали нового комбинезона, но был уверен, что это та самая «защитка», что лежала в тайнике под доской. На левой груди должна быть дырочка – точно, вот она. Понятное дело, снят с покойника, но здесь этим никто не брезгует. «На войне, как на войне». Серый вспомнил, как при зачистке на окраине одной деревушки они с Петрухой Гришиным нашли тело боевика. На его руке висел «ролекс». Самый настоящий, поблескивал золотом в лучах восходящего солнца. Петруха бросился его снимать, и в этот момент прозвучал выстрел. Из ближайшей «зеленки» снайпер выстрелил не в стоявшего в полный рост Серого, а в почти лежащего Гришина, рискуя промазать и выдать себя. Но рискнул и наказал его за жадность, а Серого пожалел. «Ролекс» потом все-таки сняли – комбат не дал пропасть, и снайпера накрыли, но наука Серому была на всю оставшуюся жизнь. Хреновое место Зона, когда кругом хоть глаз коли. Это в городе, даже если фонари разбиты, так хоть свет из окон идет, рекламный огонек, нет-нет да и просочится сквозь частокол домов. И глядишь, даже в самом темном переулке глаза привыкают, начинают выхватывать контуры фигур. А если еще и луна подсвечивает, то совсем хорошо. Но здесь – другое дело. Двигаться пришлось ощупью. Сразу за порогом сушилки Макс указал направление, куда должен идти Серый: никуда не сворачивая, пока под ногами не зашуршит гравий, потом повернуть направо и идти, пока не покажется деревня. «Там увидишь отблески костра по правую руку, – напутствовал Макс, – и уже не ошибешься. Смертельных аномалий здесь нет, зверье да твари всякие, если и подходили сюда, уже обратно в Зону да в лес умотали. Под утро близко к человеку никому неохота быть». И Серый пошел сквозь тьму, то и дело оглядываясь и прислушиваясь. Иногда ему казалось, что Макс его испытывает, или издевается, или просто использует. На хрена, спрашивается, надо тащиться в деревню сейчас, нельзя было до рассвета подождать? Через полчаса светать начнет, и если уж не светло как днем будет, то, по крайней мере, дорогу можно разобрать. Дались ему эти полчаса? Теперь, когда приоритеты поменялись, слух работал, а глаза почти не видели, Серому казалось: безмолвная ранее Зона заговорила на своем языке. Едва уловимый шелест травы, треск аномалий, визг дерущихся неподалеку крыс создавали особый фон, не позволяющий забыть, что ночью битва за жизнь кипит похлеще, чем днем. А битва за жизнь – это и есть самая настоящая война. |
